Прощай, игла? Росстат впервые оценил долю нефтегазового сектора в ВВП России
Росстат опубликовал доклад по доле нефтегазового сектора (НГС) в ВВП России. Это первая официальная оценка того, насколько наша экономика зависит от этой отрасли. Как понимать эти данные и можно ли сказать, что Россия наконец-то обрела независимость от «нефтяной иглы»? Разбираемся.
Что особенного в докладе Росстата?
Раньше о месте НГС в российской экономике можно было узнать только из статьей независимых экспертов или комментариев чиновников, которые очень сильно разнились. Теперь можно с уверенностью сказать, что в этом споре поставлена точка.
• По методике Росстата НГС делится на две части. В первичный подсектор входят предприятия, добывающие сырую нефть и газ и перерабатывающие их, — это основная часть НГС (72%). Вторичный подсектор (28%) включает производство товаров и услуг, связанных с добычей и переработкой.
• Долю НГС определили по формуле: сумма валовой добавленной стоимости сектора и налогов на продукты, поделенная на общий ВВП страны. В свою очередь валовая добавленная стоимость получается из разности объема выпуска предприятий и промежуточного потребления.
• По итогам прошлого года доля нефтегазового сектора в ВВП России составила 15,2%. В 2017-2018 гг. она выросла с 16,9% до 21,1%, а уже в 2019 году перешла к снижению — до 19,2%.
• Оценки Росстата совпадают с мнением специалистов. В начале 2000-х гг. экономист Евсей Гурвич оценивал долю НГС в ВВП в 21%. В 2010 году глава Счетной Палаты (тогда глава Минфина) Алексей Кудрин говорил, что она составляет примерно 25%.
Как это понимать? Россия слезает с «нефтяной иглы»?
Смотря что мы имеем в виду под «нефтяной иглой». Под этим термином обычно понимают долю НГС в экспорте или формировании федерального бюджета, а не в ВВП. Если рассматривать параметры по отдельности, то результаты получатся противоречивыми.
• В среднем экономики нефтегазовых стран зависят от этого сектора на 15-20%. В Норвегии доля отрасли в ВВП составляет около 14%, в ОАЭ — 30, а в Саудовской Аравии — все 50%. В этом ряду Россия не выглядит критически зависимой.
• Дела могут показаться хуже, если посмотреть на ситуацию с экспортом. В прошлом году он на 44,6% состоял из торговли нефтью и газом, пишет РБК. До этого нефтегазовая доля стабильно превышала 50%.
• При этом доля чистого экспорта (экспорт минус импорт) по отношению к ВВП год от года неуклонно снижается — по подсчетам Росстата, за период 2018-2020 гг. она упала с 10% до 4,8%. Поэтому судить о зависимости России от НГС по этому показателю будет не совсем корректно.
• Куда репрезентативнее соотношение нефтегазовых доходов по отношению к бюджету. И здесь государство все еще вынуждено сильно полагаться на них. В 2020 году Счетная палата оценила, что казна зависит от нефтедолларов на 28%. При этом в 2017-2019 гг. их доля варьировалась в пределах 39-46%, а в 2010 году была около 50%.
Тем не менее ключевые показатели падают. Это ведь хорошо?
Не совсем. Зависимость экономики от нефти и газа медленно, но верно снижается, это правда. Однако падение 2020 года не свидетельствует о каком-то качественном технологическом прорыве. В действительности эти цифры очень жестко привязаны к текущим ценам на нефть и колеблются вместе с ними.
• В 2017 году НГС занимал 17% ВВП, 39,6% бюджета и 54% экспорта при среднегодовой цене марки Brent в $54 за баррель. В следующем году она выросла до $71, и все показатели уверенно пошли вверх — 21% ВВП, 46% бюджета и 58% экспорта.
• В 2020 году нефтяные котировки обрушились до исторических минимумов из-за пандемии COVID-19. Brent подешевел до $42, а с ним снизилась и общая доля НГС в экономике России.
• Вполне вероятно, что по итогам 2021 года отрасль начнет возвращать утраченные позиции. Предпосылки к этому уже есть — закон о федеральном бюджете на 2021-2023 гг. предусматривает, что к концу периода нефтегазовые доходы будут наполнять казну на 33,7%.
━━━━━
Виталий Рюмшин
