«Лучше отдам последний кусок хлеба ему, но мы будем вместе»: отцы-одиночки о воспитании детей
Существует стереотип, что в неполных семьях детей воспитывают матери-одиночки. Отчасти это так: почти треть (или 4,85 млн) из всех семей в России — это одинокие мамы с детьми. Но есть и другая категория, о которой часто забывают, — одинокие отцы. А их немало — 7,3% (или 1,13 млн), и за последние 13 лет это число только растет.
При этом как мужчины, так и женщины при воспитании детей сталкиваются с похожими проблемами: как совмещать уход за ребенком и работу, где находить время на личные потребности и в ком искать поддержку. Ко Дню отца (15 октября) мы поговорили с мужчинами, которые растят детей сами, о том, как они с этим справляются.
«От государства я получаю 347 рублей в месяц»
Мы жили с ней в одной деревне. Она была замужем, еще и двое детей. Иногда приходила ко мне в гости. И так вышло, что полюбили друг друга. Вскоре она забеременела от меня и родила Ваню. Потом вернулась в свой естественный ритм: запила, загуляла и на всех наплевала. У ребенка не было матери. Она с ним была семь с половиной месяцев. Потом я забрал его.
Когда Ване исполнилось полтора годика, она подала в суд на взыскание с меня алиментов. Судья аж удивился, с чего мать претендует на них, когда сын живет со мной. Так и вскрылось, что все выплаты на ребенка были потрачены не на него. Ну а я и не претендовал на те деньги, потому что была возможность зарабатывать.
В результате суд отказал в рассмотрении ее иска и постановил, что Ваня останется со мной. С того момента она вообще исчезла из нашей жизни. Мне пришлось уволиться с городской свалки, потому что было не с кем оставлять полуторагодовалого сына. Время от времени куда-нибудь да звали подработать: дрова наколоть, что-нибудь убрать. Там поработал, тут поработал, а потом быстренько домой.
Когда сыну было три года, я через суд лишил бывшую родительских прав. Слышал, что она и своих детей потом отправила в интернат. Сейчас Ване 12 лет. Как отец-одиночка от государства я получаю 347 рублей в месяц. Никто не помогал нам. Только был один друг, который каждый месяц на ребенка давал немного денег, за что я ему очень благодарен.
Когда обращался за помощью в местные органы власти, ответ следовал один — если не можете содержать ребенка, отправляйте его в детский дом
Год назад меня уговорили обратиться в суд, чтобы взыскать алименты с бывшей. Вот как четвертый месяц получаем от нее по четыре тысячи рублей. Лучше, чем ничего.
Бывали сложные времена. Но я никогда не допускал и мысли, что могу сдать Ваню в детский дом. Пусть лучше отдам последний кусок хлеба ему, но мы будем вместе. Я сам рос в большой семье, поэтому знаю, что любому ребенку нужна семья. А деньги всегда можно найти. Поэтому я не отчаиваюсь.
В мае решил поехать на спецоперацию контрактником, только в пределах наших границ. Чтобы по возвращении был уже при деньгах и смог купить нам новый дом, так как наш уже разваливается и ремонту не подлежит. На время командировки я попросил Ваню подождать меня в приюте при соцзащите.
Вот только я не успел добраться до зоны боевых действий, так как на стадии подготовки у меня начались проблемы со здоровьем. Планово всем военнослужащим делают несколько прививок. После того, как нам поставили уколы в военной части, выяснилось, что прививки были противопоказаны мне по возрасту. В итоге состояние резко ухудшилось, и меня оперировали в разных больницах. После операций я оказался в коляске, ноги не идут.
Меня должны признать непригодным к службе. Надеюсь получить компенсацию за травму, но пока дело стоит. Мы созваниваемся по видеосвязи с сыном каждый день, он очень скучает и ждет меня. Как вернусь домой, хочу уехать с Ваней жить в Челябинск или Южноуральск. В деревне тяжело. Только речка да лес у нас там.
Я все пытался познакомиться с женщиной, найти нам маму, но никто не хочет мужчину с ребенком. То есть мужчина должен быть готов брать ответственность за чужих детей, а женщина — необязательно. Даже Ваня понимает, что никому мы не нужны.
«Мне проще два раза на работу сходить, чем приготовить ужин»
Я познакомился с супругой в 2004 году, через два года у нас родился сын, потом еще один. В 2016 году мы переехали жить в Санкт-Петербург. У нас всегда была здоровая атмосфера в семье. Никто друг на друга не кричал, не оскорблял, все понимали. Раз в квартал могли высказать друг другу свои «фи» и дальше жить-поживать.
Через год я случайно обнаружил на телефоне супруги сообщения от какого-то мужчины. Оказалось, что они познакомились в сети и уже собирались съезжаться. Сразу после этого я сказал детям, что мама больше не любит папу, и спросил, с кем они хотят жить. Тогда старшему сыну Виталику было десять лет, младшему Елисею — три годика. Они захотели остаться со мной.
Жена уехала жить с новым партнером. После этого мы с сыновьями видели ее раз пять-шесть. Чтобы лишить ее родительских прав, я прошел всю российскую судебную систему. Чуть ли не в кулачных боях приходилось доказывать, что имею право сам воспитывать детей. Все равны, но кто-то равнее. Получить право на алименты так и не вышло.
К сожалению, система устроена так, что у женщин есть права в воспитании детей, а мужчины — бесправные терпилы
Мне было несложно подстроиться под новый ритм жизни. Еще до того, как жена ушла, всем занимался я: распределял детей в садик, устраивал их в школу. Параллельно с тем продолжил работать в строительстве. Мне было важно зарабатывать деньги, чтобы тратить их на детей. А дети для меня — самое важное в жизни. С ними я стал спокойнее.
Единственное, что терпеть не могу, — это готовка. Не мое, и все. Мне проще два раза на работу сходить, чем приготовить ужин. Возникали сложности, когда младшего нужно было забирать из детского садика строго с 6 до 7 часов вечера. В это время я еще работал, поэтому под свою ответственность договорился с заведующей сада, чтобы они вопреки правилам отпускали его домой со старшим сыном.
Виталик тоже рано повзрослел. Он очень мне помогал. Сам варил себе макароны после школы, жарил котлеты. Мы друг друга здорово поддерживали. В ноябре старшему исполняется 17 лет. После 9 класса он пошел учиться в техникум на повара-кондитера, уехал в общежитие. Я очень по нему скучаю, прямо душа рвется. Дома стало пусто.
Мы с Елисеем остались жить на даче на берегу Ладоги. Катаемся на велосипедах, в кино ходим, в кафе. Тут провинция, больше ничего особо нет. Мы как в деревне. Елисей далеко меня не отпускает. Вот вчера пошел к знакомому, сразу звонит: «Папа, ты где? Иди домой».
Знакомиться с девушками не получается. Кто бы сколько ни кричал, что главное душа, все равно человек сначала оценивает внешность. А если с кем и завязалось хоть какое-то общение, то стоит им узнать, что у меня двое детей, то «чужие выблюдки мне не нужны, у них своя мать есть». Больше в городе с нами никто не общается, все закрытые.
«Благодаря Саше у меня открылось второе дыхание»
Мы с женой не планировали ребенка, поэтому беременность была внезапной. Она проходила хорошо, без осложнений, вес набирался по плану. На 33-й неделе врачи сказали, что произошло двойное обвитие пуповины вокруг плода, но это не опасно. На следующий день жене сделали экстренное кесарево сечение.
И потом мы узнали, что у малыша произошел инсульт с гипоксией. В реанимации провели больше четырех месяцев. В пять месяцев на консультации у невролога узнали, что у Саши сильно повредился мозг. Ему поставили детский церебральный паралич (ДЦП).
Мы с супругой подозревали, что нас ждут трудные времена. Когда приехали домой, стали читать все о болезни, реабилитационных центрах и других подобных случаях. Вместе ездили на разные процедуры в медучреждениях. Все были увлечены делом. Жена работала днем, а я — ночью, поэтому Саша всегда был под присмотром. Иногда всей семьей успевали гулять и даже по отдельности встречаться с друзьями.
Тем не менее становилось все тяжелее и тяжелее. Семейная гармония стала потихоньку исчезать из отношений. Жене хотелось развеяться. А мы ждали ее дома. Постепенно она начала настаивать на услугах няни. Я не был против, но полностью замещать маму няней мне казалось странным.
Она хотела заниматься карьерой и зарабатывать деньги. Но это было малосовместимо с нашим образом жизни
В итоге мы решили разойтись. Она забрала Сашу, ушла с работы, чтобы за ним ухаживать, взяла няню. У нее начались проблемы со спиной, потом просто стало тяжело, и она вернула его мне. Ну а я уже был всему обучен, поэтому спокойно забрал Сашу. Я ушел с работы, и мы с сыном переехали в дом к бабушке с дедушкой. Живем на пособия с пенсией, немного родители помогают. Конечно, специализированное питание для Саши стоит дороже всех социальных выплат вместе взятых. Алименты от бывшей жены не получаю.
Сейчас у нас с Сашей продолжаются реабилитационные процедуры. Мы пробуем новые виды терапии, которые дают свои результаты. Саша не может глотать, поэтому питается через трубку в животе — гастростому. И не может самостоятельно передвигаться, поэтому мы перемещаем его на коляске. Один прием пищи у нас длится полтора часа. В летнее время выходим купаться в надувном бассейне.
Саша реагирует на звуки. Одно время он боялся яркого света, поэтому мы не смотрели телевизор, а слушали его. Совсем недавно благодаря кинезиотерапевту я узнал, что с сыном можно общаться. Я беру его за руку, и если он опускает ее, то таким образом говорит «да», если не двигает — «нет».
В начале 2022 года мы стали пациентами детского хосписа «Дом с маяком». Нам очень помогли специалисты горячей линии. Потом хоспис предоставил для Саши коляску, домашнее кресло, аспиратор с ингалятором и научил обращаться с оборудованием.
«Дом с маяком» оказывает паллиативную помощь более чем 1100 неизлечимо больным детям и молодым взрослым ежегодно. Поддержать работу «Дома с маяком» можно, оформив пожертвование на сайте.
Когда у меня появляется немного свободного времени, я иду в спортзал. Пока боюсь куда-то далеко уезжать с сыном. Один раз попробовали, но сразу ухудшилось состояние, и нас увезли в больницу на месяц. Так я понял, что не нужно ничего загадывать наперед.
Благодаря Саше я обнаружил в себе столько ресурсов, о существовании которых даже не подозревал. Конечно, сначала сил не хватало. Но со временем открылось именно второе дыхание. Выстроенный режим и улучшение самочувствия Саши дают мне мотивацию двигаться дальше.
