«Союз назло всем»: почему Россия и Китай — больше, чем стратегические партнеры

В 1990-х Россия и Китай присматривались друг к другу настороженно — словно соседи по коммуналке. Вроде бы рядом, но на общей «кухне», в присутствии других мировых лидеров, предпочитая не выносить личные отношения на всеобщее обозрение. Тогда Китай только выходил на траекторию глобального роста, Россия — переваривала собственный кризис после распада СССР. Сблизили их чисто экономические вопросы: оборот потребительских товаров, а также экспорт нефти и газа. В те годы Россия продавала сырье, Китай платил — но полноценной гарантии, что это партнерство будет полноценным, ни у одной страны не было.

После 2014-го ситуация резко изменилась. Пекин стал для Москвы одним из основных каналов поставок промышленной техники, выдачи кредитов и инвестиций. Торговый баланс быстро ушел в сторону Китая: он продавал больше, чем покупал. Россия рисковала оказаться в роли зависимого поставщика энергоресурсов и сырья, а не равноправного игрока. Китай оказался не просто партнером, а настоящим спасательным кругом в эпоху глобальных санкций.

И вот, настал 2025 год, и 31 августа президент РФ Владимир Путин едет в Пекин на четыре дня. Его визит, скорее всего, станет символом окончательной «восточной ориентации» — не дипломатической метафорой, а политическим фактом. Москва уже не выбирает, куда повернуться: выбор сделан.

Россия и Китай против Запада — звучит, конечно, грозно. Эти страны объединяет неприятие мировой гегемонии США, хотя Штаты для КНР — и главный раздражитель, и крупнейший (или один из крупнейших) рынков сбыта. Даже на фоне тарифной войны — 2025 китайские производители не рвут связи с Америкой — они перестраивают маршруты и перенаправляют потоки в Европу и Юго-Восточную Азию, чтобы сгладить удар. Европейский ЦБ прямо предупреждал: обострение отношений с США чревато переливом китайского экспорта в ЕС и давлением на цены в еврозоне.

И вот тут проявляется ключевой парадокс «восточного альянса»: Кремль ждет от Пекина военной и финансовой подушки, но Китай не может позволить себе открытый конфликт с Вашингтоном. Баланс приходится держать буквально на грани — взаимодействовать с Москвой, не теряя Америку.

Официально Пекин повторяет, что летального оружия в Россию не поставляет. И это правда — даже не из пацифизма, а из прагматики. Для КНР слишком высока цена прямого конфликта с Вашингтоном и союзниками.

Именно поэтому китайская поддержка ограничивается серой зоной — товарами двойного назначения. По данным Еврокомиссии, в 2023–2024 годах до 70% экспорта КНР в Россию приходилось на электронику, станки, транспорт и химпродукцию.

Американский Минторг в начале 2025 года утверждал, что через китайских посредников в Россию попали десятки тысяч микросхем и оптических сенсоров, использующихся в навигации и прицелах. После этого Вашингтон расширил санкционные списки, добавив туда более 130 китайских компаний за «содействие российскому ВПК».

Финансовая сторона еще жестче. Под давлением вторичных санкций крупные банки КНР — ICBC, Bank of China — ограничили расчеты с российскими контрагентами. Комиссии за переводы выросли вдвое — до 10–15%, а часть сделок приходится дробить на мелкие транши. В итоге почти весь двусторонний товарооборот ушел в юань.

США следят за этой серой зоной особенно внимательно. Для Вашингтона ключевое — не допустить, чтобы Пекин превратился в полноценный «арсенал Кремля». Поэтому стратегия Вашингтона — давить на китайские банки и технологические компании, но не обрывать торговлю целиком. И Пекин вынужден лавировать: поддерживать Москву на уровне деталей и чипов, но держать приоткрытой дверь к американскому рынку.

Что же касается рынка Европы, для Москвы он фактически потерян. Товарооборот с ЕС в 2021 году составлял $282 млрд, а в 2024-м рухнул ниже $60 млрд — исторический минимум. Для Китая же европейский рынок — второй по значимости после США: в 2023 году торговля КНР и ЕС достигла €783 млрд.

Лидеры Европы формально называют Китай «системным соперником», но рубить связи также не спешит. «Дерискинг», анти-субсидийные расследования и тарифы на китайские электромобили — это попытка сбалансировать рынок, а не закрыть его. Европа хочет меньше зависимости, но не отказа.

Для Пекина это окно возможностей: пока Россия потеряла Европу, Китай входит туда еще глубже. Европейские автоконцерны вынуждены конкурировать с китайскими электромобилями, а промышленность — с дешевыми станками и солнечными панелями. Пекин в этой схеме остается в выигрыше: доступ к российским ресурсам и одновременно доступ к рынку ЕС.

Центральная Азия для Москвы всегда была «своим двором». Но Пекин пришел туда с другими инструментами: деньгами и инфраструктурой. Только в рамках инициативы «Один пояс — один путь» Китай вложил в регион более $120 млрд: дороги, трубопроводы, электростанции.

Москва, конечно, держит военные базы в Таджикистане и Киргизии и пытается играть через ОДКБ, но на фоне конфликта на Украине ресурсов и внимания может не хватить. Казахстан и Узбекистан все чаще смотрят в сторону Пекина: Китай предлагает инвестиции без политических условий, что для местных элит звучит особенно удобно.

На Ближнем Востоке и в Африке контраст еще более резкий. Китай приходит туда с портами, автотрассами, кредитами и строительными компаниями. В 2024 году товарооборот КНР с Африкой превысил $295 млрд, тогда как российский — чуть меньше $20 млрд. Сирия и Ливия все еще плотно находятся под политическим протекторатом России, однако Китай уже пытается заключить долгосрочные концессии на добычу полезных ископаемых. РФ держится на «жесткой силе», но она дорога и имеет индивидуальный подход к каждой стране. Китай покупает лояльность через инфраструктуру и долгосрочные контракты.

Главный ресурс России в отношениях с Китаем — углеводороды. После 2022 года Москва почти удвоила экспорт нефти в КНР: в 2024-м поставки достигли 107 млн тонн, сделав РФ крупнейшим поставщиком нефти для Пекина, обогнав Саудовскую Аравию. Российская Urals продается в Китай на $10–12 дешевле Brent.

С газом ситуация сложнее. Потоки в Европу рухнули, а «Сила Сибири» работает на пределе — около 22 млрд куб. м в год. Для сравнения: прежний экспорт России в ЕС был более 150 млрд куб. м. Газпром рассчитывал компенсировать падение проектом «Сила Сибири — 2», но контракт до сих пор не подписан.

Парадокс: Россия продает Китаю больше, чем когда-либо, но получает меньше прибыли. Китай играет здесь как жесткий покупатель по суровым правилам рынка: берет объемы, но на своих условиях.

Визит 2025 года — не про контракты, а про демонстрацию силы и устойчивости. Красные ковры, официальные речи и совместные заявления важнее конкретных цифр: они показывают, что Москва остается игроком глобальной политики.

Для России это шанс громко напомнить, что она не в изоляции. Для Москвы это показатель — у РФ есть партнер в виде мировой экономики №1, и этот партнер готов встречать ее лидера на высшем уровне. Для Китая же эта поездка сигнализирует: у Пекина есть союзник, который может подставить плечо в трудный момент и разделяет ключевые дипломатические позиции. Символы визита работают как аванс на будущее — и именно этим авансом Россия может воспользоваться.

Сложные темы — Украина, отношения с США, торги с президентом США Дональдом Трампом — остаются на фоне, но именно они и делают встречу еще более значимой. Пекин видит, что Кремль способен удерживать дипломатическую игру сразу на нескольких досках, и это укрепляет уверенность в долговременном партнерстве.

Москву и Пекин объединяет важное: желание сломать систему, где правила пишут США и Европа. Но сводить все только к этому — упрощение, выгода сторон выходит за рамки одного раздражителя.

Во-первых, экономическая сцепка уже необратима. Даже если США завтра «уйдут со сцены», перевести расчеты назад в доллары или евро в том же объеме будет почти невозможно.

Во-вторых, энергетика. Поставки нефти для Пекина будут только расти, а проекты «Силы Сибири» и будущего «Сибири — 2» далеко не финальная точка в большом треке экономического взаимодействия стран. Это инфраструктура на десятилетия, которую невозможно отключить «по щелчку».

В-третьих, география и логистика. Россия — единственный сухопутный коридор Китая в Европу, Центральную Азию и Арктику. Китайские грузы идут через российские железные дороги и порты, а Северный морской путь в китайских стратегиях уже прописан как один из ключевых маршрутов из Поднебесной.

В-четвертых, региональные рынки. В Центральной Азии, Африке и на Ближнем Востоке они, конечно, конкуренты, но вместе создают противовес Западу. Китай заходит деньгами, Россия — силой. Для многих стран глобального Юга эта связка удобна: с Пекином — кредиты и дороги, с Москвой — оружие и безопасность.

И наконец, технологии. Несмотря на санкции, до 70% китайского экспорта в Россию — это станки, электроника, компоненты двойного назначения. Москве это выгодно, а у Пекина остается удобный, стабильный рынок сбыта.

Поэтому главный цемент альянса — не только общий враг. Экономика, трубы, кредиты и региональные расклады уже сделали Россию и Китай взаимозависимыми. Даже если Запад перестанет играть роль раздражителя, восточная связка, скорее всего, не рухнет: она держится на практических интересах, общих ценностях и длинных деньгах.