Похороны глянца отменяются: какими получились первые эпизоды сериала «Первый номер»?

Первый эпизод шоу начинается с ироничной зарисовки: в кадре — экс-главред Esquire (а ныне — редакционный директор журнала «Правила жизни») Сергей Минаев и Алена Долецкая, занимавшая аналогичную должность в Vogue и Interview. Медиаакулы рассуждают о смерти глянца после событий 2022 года — ушло издательство Condé Nast, а теперь страну покинул и Idol. Как раз о последнем речь и пойдет: создатель журнала (Игорь Верник) старательно пытается сохранить свое детище, прибегнув к прямому импортозамещению — для этого он планирует переименовать его в «Джентльмен», найти рекламодателей и как минимум не растерять опустошенную новостью о закрытии редакцию.

Как некстати от идеи отказывается главный редактор (Сергей Епишев) — дескать, «клона» он издавать не будет, да и название у него «говно». Впрочем, один из представителей холдинга по фамилии Горелкин (Александр Устюгов) не спешит сворачивать потенциально убыточный проект — он предлагает старшему по званию коллеге (Петар Зекавица) нанять на место ушедшего лидера неудачника, который без труда добьет бизнес. Так им удастся скинуть на бедолагу ответственность за крах, а самим заработать $20 млн. В итоге подставным руководителем становится Константин Иноземцев (Евгений Цыганов) — некогда популярный писатель, чей роман продавался миллионными тиражами, а теперь — должник, гедонист и ловелас с перегаром.

Первые эпизоды шоу раскручиваются вокруг горе-писателя Иноземцева — его образ во многом вдохновлен Сергеем Минаевым, и, как рассказывал сам сценарист, его товарищем, почившим Эдуардом Багировым. С то”чки зрения характера Иноземцев кажется горькой смесью Хэнка Муди из «Блудливой Калифорнии» и его прототипа Генри Чинаски (персонаж романов Чарльза Буковски) — проще говоря, циничным, остроумным и агрессивно выпивающим фаталистом, которого по сложнообъяснимым причинам обожают женщины. Впрочем, есть между ними и разительное отличие: наш персонаж — представитель бомонда, разъезжающий пусть и на чужом, но все же «гелике», живущий в пределах Садового, и распивающий не все, что попало, а виски. И это при миллионных долгах!

Мир Иноземцева, в отличие от того же Чинаски, лишен «грязного реализма» — напротив, мужчина не прочь заработать лишних денег и спустить их на многочисленных любовниц. К тому же, в зону его амурных интересов попадает возлюбленная крупного акционера и по совместительству его бывшая Маша (Надежда Михалкова), испытывающая к опальному писателю сравнительно теплые чувства. Примечательно же то, что мелодраматическая линия здесь, откровенно говоря, не первостепенна: на передний план выходит редакционная вакханалия, зачинщиком которой становится как раз Константин. Его консервативный нрав выдает в нем человека старой формации — ему не до «редакторок», ресайклингов и экологичной обстановки. Как говорит он сам: «Я и Idol — последние культовые вещи в этом городе. Только я все еще жив».

На протяжении полутора часов сценаристы Минаевы и режиссер Клим Козинский довольно топорно, но не бесталанно противопоставляют друг другу вселенные разных поколений. Константин Иноземцев то и дело ходит и наставляет всех на путь истинный: сначала спесиво рекомендует полицейским почитать его и Юрия Трифонова (приправляя диалог шутками про «гомосеков»), затем тычет в своего зама «Вечным сиянием чистого разума» Мишеля Гондри, а позднее и вовсе деклассирует в интервью-баталии парня, возомнившего себя фэшн-иконой (ссылаясь на то, что Maison Margiela делали все то же самое 30 лет назад). С не меньшей уверенностью он укладывает в постель и героиню Саши Бортич — по-видимому, фраза «Как вы думаете, а куннилингус — это харассмент?» должна вызывать у прогрессивных журналисток сексуальный страх.

Константин Иноземцев — ходячий реликт, собранный из непоколебимых устоев и привычек (правильных или нет — каждый решит сам). Он по своей сути — не только персонаж ушедшей эпохи, но и в целом «лишний человек» — отстраненный, не желающий и не имеющий возможности меняться. Основная же проблема проекта, которая может в ближайшее время решиться, а может и растянуться на весь сезон, кроется в том, что большинство людей, противостоящих интересам Иноземцева, — кажутся пустыми и ходульными, словно обложки журналов. Все эти условности, как и не всегда естественная крутость безусловно крутого Цыганова, поддаются сатирической форме. Вот только сатира на мертвый глянец в 2024-м — это если и высказывание на злобу дня, то разве что позавчерашнего. В общем, подождем продолжения.