Пять приемов Акиры Куросавы, без которых не было бы современного кино

В фильме «Расемон» (1950) Куросава представил концепцию ненадежного рассказчика, показывая одно событие с противоречивых точек зрения (в ленте одно преступление описывалось четырьмя свидетелями). Этот эффект подчеркивает субъективность человеческого восприятия, памяти и коммуникации, показывая, что объективная истина может быть недостижима из-за различий в личном опыте, предвзятости и мотивации людей.

«Эффект Расемона» нашел отражение не только в кинематографе («Бойцовский клуб», «Подозрительные лица», «Омерзительная восьмерка» и другие фильмы, где есть два или более мнения на ситуацию), но и в психологии, юриспруденции и других областях, где важно учитывать множественность интерпретаций и сложность установления объективной реальности.

Куросава оказал значительное влияние на жанры боевика и вестерна, особенно через свои фильмы «Семь самураев» (1954) и «Телохранитель» (1961).

«Семь самураев» рассказывает историю группы самураев, защищающих деревню от бандитов. Лента вдохновила американских кинематографистов на создание вестерна «Великолепная семерка» (1960), где сюжет адаптировали под реалии Дикого Запада с ковбоями вместо самураев. Аналогично «Телохранитель» послужил основой для спагетти-вестерна Серджо Леоне «За пригоршню долларов» (1964) с Клинтом Иствудом в главной роли.

Влияние Куросавы на жанр боевика проявилось в его новаторском подходе к постановке экшн-сцен и создании харизматичных персонажей. Его ленты задали стандарты для командных боевиков, где группа разноплановых героев объединяется для достижения общей цели (от «Бешеных Псов» Тарантино до франшизы «Неудержимых»). Кроме этого, динамичные сцены сражений и напряженное повествование в работах Куросавы стали эталоном для последующих поколений режиссеров боевиков.

Режиссер звездных войн Джордж Лукас сильно вдохновился фильмом Куросавы «Три негодяя в скрытой крепости» (1958).

Лукас заимствовал структуру повествования, представив историю глазами двух второстепенных персонажей — дроидов R2-D2 и C-3PO. Они перекликаются с крестьянами из фильма Куросавы. Кроме того, взаимоотношения между принцессой Леей и ее защитниками схожи с взаимодействием принцессы Юки и сопровождающими из «Скрытой крепости». ​

Влияние Куросавы проявилось и в визуальных решениях «Звездных войн». Так, сцена в баре, где Оби-Ван Кеноби отсекает руку агрессивному инопланетянину, напоминает аналогичный эпизод из фильма «Телохранитель» (1961). Лукас даже предложил роль Оби-Вана японскому актеру Тосиро Мифунэ, известному по работам с Куросавой, но тот отказался, опасаясь, что фильм может получиться неудачным (интересно, жалел ли он о решении после успеха франшизы?).

Куросава мастерски сочетал элементы восточной и западной культур в своем творчестве, создавая уникальные произведения, которые нашли отклик у зрителей по всему миру. Он черпал вдохновение из западной литературы и кино, интегрируя их в традиционные японские сюжеты и эстетические формы. Куросава также активно использовал приемы и структуры, характерные для западного искусства, адаптируя их к японской культурной среде.

Способность режиссера объединять русское эпическое повествование, западные жанры и японские традиции позволила создать фильмы, которые стирают культурные границы и обращаются к универсальным темам (чего стоят его экранизации романов «Идиот» Федора Достоевского и «На дне» Максима Горького).

Такой синтез обогатил мировое киноискусство, сделав работы Куросавы доступными и понятными для широкой международной аудитории. Сейчас в кино в духе «Трудностей перевода» Софии Копполы, в котором американцы оказываются в Токио, нет ничего удивительного, но на такое смешение изначально повлиял именно Куросава.

Для создания динамики и эмоциональной глубины в своих фильмах Куросава часто применял съемку несколькими камерами одновременно (особенно в боевых сценах, чтобы показать действие с разных ракурсов и обеспечить эффект полного погружения зрителя в происходящее). Такой подход позволял передать интенсивность и реализм сражений, как, например, в «Семи самураях».

Кроме того, он уделял особое внимание композиции кадра, используя природные элементы, такие как дождь и ветер, для усиления атмосферы и эмоционального фона сцены. В «Расемоне» сцены под проливным дождем или сквозь листву подчеркивают хаос и неопределенность происходящего. Конечно, сейчас подобные приемы не выглядят чем-то уникальным, однако для кинематографа 75-летней давности — это без сомнения прорыв.