Массовое банкротство угольных шахт: что стоит за кризисом и кто лишился работы в отрасли

По мнению профильных аналитиков, резкое ухудшение ситуации связано с комплексом факторов:

• падением мировых цен на уголь — особенно остро сказавшимся на малых и средних предприятиях;
• западными санкциями, которые ограничили экспорт в Европу и Японию;
• ростом издержек — укрепление рубля, дорогие кредиты и высокая ставка делают добычу все менее выгодной;
• неумелым руководством предприятий — серые финансовые схемы, непрозрачность в отношениях с государством;
• транспортными расходами — из-за переизбытка угля, тарифы на его транспортировку доходят до 50% себестоимости.

«В турецких портах уголь от африканских или австралийских производителей, даже американских, аналог российской марки Т, высококачественный энергетический уголь, стоит порядка $95 за 1 т с учетом транспортировки. То есть для поставщика из той же Австралии и Южной Африки этот уголь с учетом стоимости корабля, который идет до турецких портов, стоит примерно $80−85 за 1 т. Мы же в российских портах — в Тамани, в Новороссийске, в Туапсе, на южном направлении, сейчас видим цену на уровне $62−63 за 1 т», — рассказал «Постньюс» независимый промышленный эксперт Максим Худалов.

По его словам, фактически с российских угольщиков берут так называемый санкционный налог, который составляет дополнительные $20−25 за 1 т. «Почему? Потому что заход в российские порты иностранных судов — это всегда риск для них», — добавил эксперт.

В результате к февралю 2025 года убыточными стали 57% угледобывающих компаний одного только Кузбасса (против 45 % в 2024 году). По данным за март–июль, 29 обанкротившихся предприятий в совокупности добывали до 40 млн т в год. Еще 22 компании находятся в зоне риска — на них приходится до 160 млн т.

Суммарные потери отрасли в 2025 году, по экспертным оценкам, превысят 250 млрд руб. — почти вдвое больше, чем в 2024 году. Председатель независимого профсоюза работников угольной промышленности Иван Мохначук в разговоре с «Постньюс» заявил о порядке 100 млн т угля по России, который не может реализоваться на сегодняшний день. А так как уголь при долгом хранении на высокой температуре имеет свойство самовозгораться, шахты вынуждены приостановить добычу и выполняют функцию склада.

Бюджет Кемеровской области уже недополучил миллиарды рублей налогов, что напрямую ударило по системам образования, здравоохранения и ЖКХ. Губернатор области Илья Середюк неоднократно отмечал, что нехватка налоговых поступлений напрямую связана с кризисом в угольной отрасли, а угольная промышленность формирует основу бюджета региона: более 50 % добычи в стране, около 150 предприятий, занятость — свыше 110 тыс. человек.

Из-за руководства шахты «Инская» сотни сотрудников остались без причитающейся им заработной платы. По делу о невыплате зарплат даже было возбуждено уголовное дело, в рамках которого генеральный директор предприятия Денис Немыкин и его помощник до сих пор находятся под арестом. Финансовые показатели за 2024 год говорят сами за себя: по данным «СПАРК», ее выручка составила 990 млн руб., а прибыль упала до -921 млн руб., при этом увеличившись в восемь раз по сравнению с 2023 годом. Кроме того, компания утопает в арбитражных делах, общая сумма которых составляет 665 млн руб. После ее банкротства людям придется месяцами ждать реализации имущества компании — и не факт, что все получат причитающуюся им зарплату.

Обездоленные горняки поделились с «Постньюс», что на всю область для трудоустройства осталась одна шахта — имени В. Д. Ялевского, но и там штат уже переполнен. Специалисты сходятся во мнении, что серьезные проблемы создаются не только внешними причинами, но и тем, как именно управляются угольные компании. Вопросы вызывают их непрозрачность, уклонение от раскрытия данных и попытки выстроить диалог с государством на односторонних условиях.

«Государство готово помогать, если компании показывают цифры: сколько добыли, по каким ценам продали, кому, почему возникла тяжелая ситуация и что конкретно нужно. Но у нас собственники — слишком крупные и слишком хитромудрые. Чтобы попасть на комиссию в Минфине, надо раскрыть весь баланс. А у нас в прошлом году обновили автопарк, купили Mercedes’ы по заоблачным ценам. А теперь приходят и говорят: “У нас нет денег на работу предприятия”. Продайте Mercedes’ы — и деньги будут. Но как продашь Mercedes’ы из-под теплого места? Жалко. Вы дайте денег, а Mercedes’ы мы продавать не будем», — говорит Иван Мохначук.

По словам эксперта, чтобы предприятию получить государственную поддержку, нужно полностью раскрыть структуру своего бизнеса, но собственники даже малых предприятий не хотят открыто сотрудничать с комиссией. Когда компания обращается за помощью, она получает реструктуризацию кредитов, поддержку по ЖД-тарифам, отсрочки по налогам и соцвыплатам. Есть и требования: не выплачивать премии топ-менеджменту, не заключать сомнительные контракты, раскрывать экономику, предоставлять данные по ценам. А это уже вызывает сопротивление — ведь если условия соглашения нарушаются, может возникнуть риск потери собственности и привлечения руководителей и учредителей к уголовной ответственности.

Крупнейшее из банкротящихся  угольных предприятий, компания «Северный Кузбасс» — образец финансового краха целой отрасли. В 2023 году прибыль компании резко упала на 11 млрд руб., а количество арбитражных дел на общую сумму 14 млрд руб. приближается к 1 тыс. В структуру компании входят шахты «Березовская» и «Первомайская», а также обогатительная фабрика Северная. На две шахты приходилось около 2 млн т угля марки К в год, а проектируемая мощность обогатительного предприятия составляет 3 млн т.

Шахта «Спиридоновская» — еще один из ярких примеров предприятия из «красной зоны». Несмотря на рост выручки почти вдвое (с 1,48 млрд в 2023 году до 2,2 млрд в 2024-м), убыток увеличился более чем втрое — с –422 млн до –1,84 млрд руб.

Официально на предприятии числится 750 сотрудников, но в июне уведомления о сокращении получили более 900 человек, что может говорить о «серой» занятости. Задержки зарплат — хронические: долги за февраль–май не были погашены, а в июле появились новые. Общая сумма — более 1 млрд руб.

Чистые активы на конец 2024 года — –2,3 млрд руб. Внутри региона есть множество анонимных пабликов и групп, в которых сотрудники жалуются на произвол, некомпетентность и постоянные невыплаты: «“Спиридоновская” и “Третьяковская” стоят за одним забором. Первая — мертва. Вторая работает. Значит, проблема не в логистике, а в людях и схемах».

Речь идет о ЦОФ «Третьяковская» — предприятии, аффилированном со «Спиридоновской». До 2024 года последняя была ее стопроцентным владельцем. В отличие от «Спиридоновской», «Третьяковская» продолжает активную отгрузку и не задерживает выплаты.

Финансовая отчетность также выглядит устойчивой:

• выручка в 2024 году — 2,5 млрд руб. (711 млн в 2023-м);
• прибыль — 209 млн руб. (132 млн в 2023-м).

Однако при росте выручки почти на 2 млрд руб. прибыль выросла всего на 75 млн. Кроме того, вызывает вопросы заниженная численность персонала — 150 человек при фактических объемах переработки. Как и в случае с «Спиридоновской», есть основания полагать, что часть сотрудников оформлена неофициально.

Сравнение двух компаний — «Спиридоновской» и «Третьяковской» — показывает: проблемы угольной отрасли нельзя объяснить только санкциями, логистикой и снижением цен.

Даже в одном промышленном узле, при схожей инфраструктуре и взаимной аффилированности, одна компания банкротится и не платит людям, а другая — наращивает выручку и относительно спокойно работает даже в условиях кризиса.

«Угольную отрасль просто сейчас посадят на ноль, не будет ни специалистов, не будет никого. Уголь не нужен сейчас, как они говорят — он нужен будет через полгода. Но это же не так просто: сейчас все бросить, а потом зайти и тут же начать добывать. Такого не бывает. Шахта — это производственный объект первого класса опасности, который включает в себя множество мероприятий. Чтобы запустить предприятие, надо будет вложить очень много денег. А кто сейчас будет вкладывать? Обеспечение идет только от собственников, которые “сегодня хочу — дам, завтра хочу — закрою”», — поделился с «Постньюс» бывший сотрудник «Спиридоновской».

Это свидетельствует о более глубокой проблеме: неэффективное, непрозрачное управление, серые схемы, неготовность собственников нести убытки, перекладывание ответственности на бюджет — все это усугубляет кризис в регионе.

Сегодня угольные предприятия России сталкиваются не только с внешними вызовами, но и с внутренним системным сбоем. И пока он не будет признан на уровне отрасли — никакие дотации и господдержка ситуацию не исправят.