От Платона до Louis Vuitton: что повлияло на «Матрицу» и как она повлияла на нас

Нео возвращается: 9 сентября студия Warner Bros. опубликовала трейлер фильма «Матрица: Воскрешение». Четвертая часть франшизы выйдет в преддверии рождественских праздников — 16 декабря. А пока мы предлагаем разобраться в истории фильма: чем вдохновлялись создатели «Матрицы», за счет чего научно-фантастический фильм стал трендсеттером в киноиндустрии и как он повлиял на всю массовую культуру XXI века. Выбираем красную таблетку и вперед!

В основе «Матрицы» лежит история о хакере Томасе Андерсоне, который открывает для себя, что весь окружающий мир — это виртуальная реальность, и только он может освободить людей от власти машин.

Истоки этой философской концепции уходят очень глубоко — один из ее первых примеров можно найти в знаменитом «мифе о пещере» древнегреческого философа Платона. Миф рассказывает о людях, проживших всю жизнь в подземелье и видевших лишь тени вместо реальности. Иллюзия настолько похожа на правду, что пленные не верят в свое заточение и продолжают довольствоваться статусом-кво. И только избранные (философы) могут выйти за пределы пещеры и познать мир таким, какой он есть на самом деле, донеся свое знание до остальных людей.

Это в точности рифмуется с тем, что происходит в первой части «Матрицы»: человечество предстает заложником «пещеры», «избранный» Нео выходит за пределы виртуального мира, тогда как другой член команды сопротивления (Сайфер) рад довольствоваться иллюзией.

Читали ли Вачовски философию Древней Греции, неизвестно, а при желании референсы «Матрицы» можно увидеть и в библейских сюжетах (Нео — Иисус, Сайфер — Иуда, Тринити — Святая Троица и т.д.), и даже в индуизме (весь окружающий мир — это Майа, иллюзия). Со стопроцентной уверенностью можно говорить лишь о современных источниках вдохновения Вачовски: режиссеры с детства были помешаны на западных комиксах, японской манге и аниме, любили фильмы о боевых искусствах и культуру программистов и хакеров.

Отдельное место среди прототипов «Матрицы» занимало аниме «Призрак в доспехах». Когда Вачовски представляли сценарий «Матрицы» продюсеру Джоэлу Сильверу, он показался ему слишком сложным, и тогда они познакомили его с «Призраком в доспехах». Братья сказали, что хотят снять что-то похожее, и у них это получилось: из аниме Мамору Осии они почерпнули как сюжетные элементы, так и визуальные детали вроде зеленых кодов, перемещающиеся по экрану в начале фильма.

Среди других прообразов — канонический киберпанк-роман «Нейромант» Уильяма Гибсона, философский трактат «Симулякры и симуляции» Жана Бодрийяра, аниме «Акира» Кацухиро Отомо, нуар «Темный город» Алекса Пройаса. Сами Вачовски, совершившие трансгендерный переход и ставшие сестрами, утверждают, что «Матрица» всегда была аллегорией трансгендерности: «У Нео дисфория. Матрица — это гендерная бинарность. А агенты — трансфобия».

«Матрица» совершила настоящую революцию в кино: после нее стало буквально стыдно не использовать компьютерные спецэффекты при съемке. В историю вошла технология буллет-тайм, с помощью которой, в частности, снимали разборку агентов с Нео на крыше. На один только кадр с прогибом Нео от пуль ушло $750 тыс., но эта инвестиция себя многократно окупила — прием со слоу-мо и круговым проездом камеры стал культовым.

За «Матрицей» последовала плеяда фильмов, вдохновленных мрачной и киберпанковой эстетикой Вачовски: «Эквилибриум», «Обитель зла», франшиза «Другой мир». Отдельная история — десятки, если не сотни визуальных цитат и пародий. Образ Тринити, зависающей в воздухе перед ударом, можно увидеть и в «Шреке» 2001-го, и в «Космическом джеме — 2», который вышел в этому году.

Но дело не только в кино — работа Вачовски вошла в ткань культуры XXI века в целом. В музыке «Матрица» окончательно легализовала моду на техно и нью-метал, а потом стала референсом для бесконечного числа песен — в рэпе и не только (российскому слушателю скорее всего вспомнятся строчки Земфиры: «Если верить киношникам, мы загружены в "Матрицу"»).

Влияние Вачовски в фэшн-индустрии мы хорошо ощущаем до сих пор. Первым посвящением Нео и Тринити стала коллекция Джона Гальяно Dior Haute Couture 1999, затем кожаные куртки и узкие темные очки появлялись неоднократно в модных домах Louis Vuitton, Vetements, Alexander McQueen и Balmain. Художница по костюмам трилогии, австралийка Ким Барретт говорила, что старалась максимально дистанцироваться от того, что тогда считалось стильным. Такая «антимода» тоже стала трендом сама по себе — достаточно посмотреть на любую коллекцию Balenciaga.

Если считать «Матрицу» высказыванием на тему ЛГБТ, то ее главной иконой все же остается Тринити — персонаж с одновременно феминными и маскулинными чертами, сильная и независимая, но при этом нежная и обладающая сильной эмпатией. Эти же характеристики сделали ее популярной фигурой среди феминисток. «Я думаю, образ Тринити резонирует больше всего, потому что она является тем, что мы хотим видеть в феминизме, — говорила Барретт. — Она революционна, она не отказывается от своих убеждений, она противостоит условностям и борется за благо человечества».

Впрочем, «Матрица» — это история не только про ЛГБТ-сообщество или феминисток, а про все (по крайней мере, западное) общество в целом. Киноязык, магистральный сюжет и визуальные образы фильма своевременно подхватили тему компьютеризации и человеческих страхов, которые ей сопутствуют. Эхо этих страхов мы ощущаем до сих пор, когда смотрим сериалы вроде «Черного зеркала» и «Мистера Робота». Психологи даже предлагали ввести термин «синдром Матрицы», чтобы описать болезнь, связанную с потерей веры человека в реальность.

Последняя картина трилогии, «Матрица: Революция», закончилась тем, что Нео пожертвовал своей жизнью, чтобы остановить войну между машинами и людьми (поистине библейская развязка — в заключительной сцене фильма Нео, подобно Иисусу, возносится на небеса). Однако трейлер четвертой части «обнуляет» этот финал: судя по всему, машины снова перезагрузили матрицу, а Нео и Тринити стерли память.

Томас Андерсон «пробуждается» в Сан-Франциско будущего, занимается разработкой видеоигр, но иногда ему кажется, что его сны реальнее жизни. Все меняется, когда к нему вновь приходит Морфеус и предлагает сделать выбор: принять красную или синюю таблетку. Больше о содержании фильма мы ничего не знаем.

Исполнитель главной роли Киану Ривз рассказывал в 2020 году, что цель создателей картины — «сотворить магию». По словам актера, режиссер картины Лана Вачовски (ее сестра Лилли не принимает участие в съемках) написала прекрасный сценарий, который станет настоящей «историей любви».

Что зритель получит в итоге, прогнозировать сложно: фильмы Вачовски на рубеже 2000-х и 2010-х были коммерческими и критическими провалами, а последняя действительно великая картина «V — значит вендетта» вышла в далеком 2005-м. Ностальгия и открывшаяся вновь любовь к Киану Ривзу гарантированно обеспечат четвертому фильму кассу. А вот совершит ли он очередной переворот в кино и культуре — узнаем зимой.