«11 сентября изменило все»: как теракты в Нью-Йорке повлияли на США и весь мир

В 1990-е гг. в среди американских интеллектуалов была популярна концепция «либерального интервенционализма». Она подразумевала, что США могли и были обязаны защищать демократию и права человека в других странах.

Теракты 11 сентября дали им возможность проверить теорию на практике. Под предлогом войны против террора США вторглись в Афганистан и Ирак и стали преобразовывать их по своему образу и подобию. Спустя 20 лет проект демократического переустройства мира так и остался несбыточной мечтой: США с позором покидают Ближний Восток, а террор остается непобежденным — из созданного Америкой хаоса появились новые группировки, тогда как старые сумели перестроиться и возобновили свою деятельность в еще больших масштабах.

Что более важно: 11 сентября косвенно покончило с глобальным доминированием США. Пока Вашингтон менял режимы в странах третьего мира, гонялся за исламистами и тратил триллионы долларов на бесперспективные войны, его соперники в лице Китая и России набирали силу, а сами американцы все больше задавались вопросом о моральной составляющей действий своих властей.

В 2021 г. раздираемые внутренними противоречиями США очень отдаленно напоминают «светоч свободы», на который раньше ориентировались другие страны. Сегодня никто уже и не вспомнит рассуждения о Pax Americana и «конце истории», а строчки из знаменитой песни немецкой группы Rammstein «мы все живем в Америке» сегодня звучат как эхо безвозвратно ушедшей эпохи.

Жуткие кадры рушащихся небоскребов и зашкаливающее число жертв заставили американцев чувствовать себя беззащитным и привели к массовой панике. В результате произошло то, что политологи называют «секьюритизацией» — правительству легко удалось убедить общество в наличии довлеющей над ним угрозы и получить санкцию на чрезвычайные полномочия в борьбе с ней.

Уже в октябре 2001 года американские власти приняли спорный «Патриотический акт», расширивший права спецслужб и правоохранителей по наблюдению за гражданами. Постепенно за ними потянулись и другие страны. На улицах городов стало появляться все больше камер с технологиями распознавания лиц и походок, торговые центры и другие людные места начали охранять так же тщательно, как и режимные объекты, а государства усилили контроль над интернетом и средствами связи.

Изначально одержимое безопасностью общество смотрело на это сквозь пальцы, но со временем стало замечать — масштабы слежки переходят все разумные пределы и приводят к злоупотреблениям властью. Как результат: многочисленные скандалы, вроде историй Эдварда Сноудена и Pegasus Project, в которых выяснилось, что вместе с террористами под колпаком оказались политики, журналисты и правозащитники. Сложившийся после 11 сентября уклад жизни нередко называют «обществом слежки» или «цифровым паноптикумом». И обратить это процесс вспять будет не так-то просто.

Мало кто помнит, что раньше в аэропорт не обязательно было приезжать за несколько часов до вылета, а родные и близкие могли проводить вас чуть ли не до трапа самолета. Когда-то это было естественным порядком вещей, но вольности ушли в прошлое после 11 сентября 2001 года.

Трагедия перевернула представления о безопасности в авиаиндустрии с ног на голову. Именно после нее в аэропорты пришли армии охранников с металлоискателями. Перед полетом пассажиры стали обязаны проходить несколько контрольных пунктов, в каждом из которых их досматривают с ног до головы и проверяют содержимое багажа. Запрет провоза колюще-режущих предметов, жидкостей и ряда других вещей — тоже прямое следствие терактов 11 сентября.

Изменения коснулись и внутреннего убранства самолетов. Если раньше кабина экипажа была открыта, то теперь пилотов и пассажиров разделяют толстые пуленепробиваемые двери. В некоторых самолетах также появились камеры, чтобы экипаж мог следить за тем, что происходит в салоне.

Несмотря на повышенные меры безопасности, происшествия с самолетами все еще случаются. Однако значительное число предотвращенных терактов позволяет заключить: предполетные неудобства — малая плата за возможность добраться до места назначения живым.

Ни для кого не секрет, что супергеройская культура для американского общества — это своеобразная форма психологического эскапизма от реальных проблем. Не случайно появление первых комиксов о Супермене, Бэтмене и других известных по времени совпало с началом Второй мировой войны.

На рубеже 1990-х и 2000-х гг. супергероика как явление массовой культуры переживала кризис и считалась уделом узкой прослойки фанатов. Однако теракты 11 сентября изменили это — травмированному обществу снова понадобилось увидеть образ всесильных людей, способных защитить его от всех угроз.

Сцены с рушащимися небоскребами стали частым атрибутом супергеройских блокбастеров (и вообще всего голливудского кино). Сами супергерои тоже изменились. Вместо апологетов «американского пути» на экран вернулись просто хорошие парни, рассуждающие о морали и справедливости. Их противников тоже привели в соответствие с нуждами эпохи. Так, в «Темном рыцаре» (2008) заклятый враг Бэтмена Джокер превратился из экстравагантного гангстера в безумного экстремиста, а «Железный человек» (2008) показывает историю борьбы дельца оружием Тони Старка с террористами.

Колумнист журнала Vox Эмили ВанДерВерфф описывала современные супергеройские фильмы как «бесконечную попытку переписать 11 сентября». Это как нельзя точно описывает их предназначение.

Атаки 2001 года — крупнейшие в истории человечества как по числу жертв, так и по своей ужасающей «зрелищности». Подобные трагедии случались и до, и после атак на башни-близнецы, но ни одна из них не оставила подобный отпечаток в нашей коллективной памяти. Не будет преувеличением сказать и то, что 11 сентября стало настоящей мерой зла, с которой мы подсознательно стали сравнивать все произошедшие после него акты террора.

О феномене 11 сентября продолжают писать книги, снимать документальные фильмы и бесконечно дискутировать в обществе. Французский философ Жан Бодрийяр в своей работе «Дух терроризма» называл его «абсолютным событием», которое коренным образом изменило мир и предопределило все, что произошло потом. И, вероятно, в чем-то он был прав. Теракты 11 сентября не просто произошли в начале XXI века. Они создали XXI век — таким, каким мы его знаем.