Ученые подожгли Эрмитаж. Зачем им это понадобилось? И как музеи спасают экспонаты от огня?

Ночь. Вы спите. Вас, директора картинной галереи, будит телефонный звонок: галерея в огне. В каждом из ее залов находится около десяти произведений искусства. Каждая работа стоит миллионы, а может быть, даже десятки. С того момента, как сработает пожарная сигнализация, есть считанные минуты, чтобы вынести артефакты. Вы хотели бы спасти их все. Но не получится: огонь горит, температура поднимается, часы тикают. Пришло время выбирать. Что спасать в первую очередь? Как музеи регулируют это? И зачем российские ученые подожгли виртуальный Эрмитаж? Разбираемся.

Основой предотвращения пожаров является комитет по пожарной безопасности, состоящий из сотрудников, руководства и экспертов-консультантов. Комитет должен быть одобрен самым старшим исполнительным директором учреждения.

Списки объектов, которые — когда загорится огонь, поднимутся воды или взорвется бомба — будут спасены в первую очередь, нагнетают атмосферу в любом музейном коллективе. Сотрудники надеются никогда их не использовать. Одна галерея может содержать сотни тысяч предметов (в Британском музее, например, их по меньшей мере 8 млн). Но списки на вынос в идеале включают лишь 10-20 предметов из всех экспонатов стоимостью в миллиарды долларов.

Сотрудники не любят говорить об этих списках. Музеи стремятся представить себя величественными и вечными. Но Лувр, к примеру, не только признает их наличие, но и подтверждает, что каждый из его отделов — картины, скульптуры, египетские древности, греческие, этрусские и римские ценности, исламское искусство и все остальное — формирует собственный список. Затем выбранные артефакты ранжируются от основных работ (которые должны быть сохранены в первую очередь) до более низких приоритетов. Лувр не уточняет, что находится в каждой категории, но можем поспорить, что «Мона Лиза» и Венера Милосская — одни из самых важных сокровищ.

Решить, что включить в список, трудно. Вопросы художественной ценности обычно представляют собой вялотекущие дискуссии без определенного вывода: профессора искусства могут десятилетиями деликатно спорить об относительных достоинствах Мане и Васнецова. Однако пожары разгораются быстро и превращают любое искусство в пепел.

В конце концов, сотрудники исторических зданий воочию наблюдали пожары в соборе Нотр-Дам, Виндзорском замке и особняке Палладио. Пожарные скептически относятся к идее, что некоторые здания безопаснее других. Горит все.

Многие редкие или необычные работы буквально бесценны. Более того, раз кураторы знают, какие из объектов наиболее ценны, их афишированное ранжирование может пригодиться и другим. Например, если бы воры знали, что, скажем, клад золота викингов является самым ценным достоянием музея, у них могло бы возникнуть больше соблазна его ограбить. Именно по этой причине Британский музей долгое время отказывался присваивать ценники местным сокровищам.

Такой уникальный объект, как ручка, которой был подписан мирный договор, может иметь сентиментальную или политическую ценность, намного превышающую его финансовую. Составление списков заставляет кураторов калибровать такие компромиссы. Необходимо взвешивать и более приземленные факторы.

Иногда реальный вес преобладает над культурным. Так, Розеттский камень, ключ к расшифровке иероглифов, состоит из трех четвертей тонны изверженной породы. Вынести его не получится.

Еще один пример: высота таких картин, как «Послы» Ганса Гольбейна, превышает два метра. В подобных случаях план спасения состоит в том, чтобы использовать нож и вырезать полотно из рамы.

Не в каждом музее и галерее проводятся учения на случай пожара. Даже среди тех, у кого есть план, некоторые просто предполагают, что худшее с ними никогда не случится. Но в большинстве случаев это не так. Александр Келлнер, директор Национального музея Бразилии, лучше других знает об этом. Однажды воскресным вечером 2018 года он сошел с рейса и обнаружил, что его ждут сын и помощник в слезах. Начался пожар в музее, и большая часть коллекции из 20 миллионов объектов была утеряна навсегда.

Старые музейные здания, постоянно принимающие тысячи людей, могут не отвечать высоким уровням пожарной безопасности. Чтобы оценить ситуацию в Эрмитаже, ученые создали компьютерную 3D-модель, спроецировали несколько сценариев пожара и возможное поведение посетителей. Все это легло в основу новых рекомендаций в случае чрезвычайно ситуации.

Получившаяся трехмерная BIM-модель учитывает основные особенности реального здания. Результаты работы легли в основу новых маршрутов эвакуации, которые разработали авторы статьи. В виртуальном аналоге знаменитого музея ученые инициировали целый ряд пожаров, происходивших по разным сценариям и вызвавших разный уровень задымления. Эксперты учли пять очагов возгорания, которые сочли наиболее опасными. В список вошли деревянная лестница, буфет галереи Растрелли, Комендантская гардеробная, фойе Салтыковского подъезда и школьная гардеробная.

Исследователи также приняли во внимание то, насколько популярны те или иные части экспозиции. Возле них ученые поместили наибольшее число виртуальных посетителей с учетом людей с инвалидностью. Модели показали, что ближайший пожарный выход в музее — не всегда самый безопасный.

Ученые сделали следующий вывод: Эрмитаж должен принимать не более четырех тысяч посетителей одновременно, в том числе учитывая 3% людей с ограниченными возможностями. Это позволяет обеспечить должный уровень безопасности.

Как пояснила кандидат физико-математических наук Екатерина Кирик, важно понимать расположение наиболее ключевых зон здания для формирования безопасных маршрутов движения и выставлять на них наиболее подготовленный персонал для действий в случае возникновения чрезвычайных ситуаций. Такие расчеты можно выполнить для любого музея, не только Эрмитажа.

━━━━━

Анастасия Дегтярева