Репрезентация ужаса: как понимать Солженицына?

Александр Солженицын родился в Кисловодске, его отец погиб сразу после Первой мировой войны. Из-за революции и Гражданской войны семья жила бедно. Если еще в младших классах Солженицын был частью православной традиции (носил крестик, не хотел вступать в пионеры, ходил в церковь), то в дальнейшем принял коммунистическую идеологию, мечтал написать роман о революции 1917 года, самостоятельно изучал историю и марксизм-ленинизм, получал сталинскую стипендию и относил себя к «ортодоксальным коммунистам».

Во время Великой Отечественной войны он отправился на фронт, был награжден орденом Красной Звезды, но начал сильно критиковать Сталина за отдаление от ленинских идей. Контрразведка арестовала Солженицына, после допросов его приговорили к восьми годам исправительно-трудовых лагерей и вечной ссылке по окончании срока заключения.

Историк, преподаватель-исследователь РГГУ Дмитрий Костоглотов считает, что поворот Солженицына в сторону критики СССР произошел достаточно плавно. По словам историка, Солженицын был человеком, который воспитывался Советским Союзом и идеалами коммунистического строительства, поэтому его искренняя вера была сильно надломлена лагерным опытом.

«Кто-то его сравнивает даже с Достоевским, он тоже в 40-е годы XIX века был антиправительственным человеком, его чуть не казнили, а после отправили в ссылку, где лагерный опыт стал для него религиозно-мистическим переворотом», — рассказывает Костоглотов.

Главное произведение Александра Солженицына — это «Архипелаг ГУЛАГ» о репрессиях в СССР в период с 1918 по 1956 год. Критика как работы, так и самого автора выстраивается в основном вокруг перевирания фактов и эксплуатации темы репрессий. Однако историк Костоглотов считает, что это изначально неверный взгляд. «Мне кажется, ядро всей этой проблематики в том, что “Архипелаг ГУЛАГ” воспринимают как историческое произведение, но не понимают важную вещь — книга стала художественным свидетельством коллективной травмы репрессий», — рассказывает историк.

По его мнению, в обществе была непроговоренная травма относительно Большого террора, многие люди подозревали о масштабах репрессий, но не имели возможности получить информацию и осмыслить ее. Появление «Архипелага ГУЛАГа» стало ответом на их подавленные аффекты.

По словам Костоглотова, Солженицын и не мог обладать точной статистикой о количестве погибших и репрессированных, потому что архивы были открыты в 90-х годах, а книгу опубликовали в 1970-х. «Солженицын писал работу через свое впечатление и травму, что вылилось в гиперболизацию фактов, но это не отменяет ужас репрессий, а парадоксальным образом подтверждает», — считает историк.

Он приводит в пример мнение философа-марксиста Луи Альтюссера, который считает, что нужно разделять историю и искусство: списки, таблицы, цифры расстрелянных и репрессированных могут объяснить, что такое ГУЛАГ, но не дадут прочувствовать его. Аналогичный пример с Холокостом: есть цифры, а есть дневник Анны Франк, который можно прочитать и ужаснуться.

Историк Ольга Бровкина полагает, что неточности в цифрах, описанных в «Архипелаге ГУЛАГ», исказили представления многих людей о Большом терроре. «Общество получило литературную информацию о том, что происходило в ГУЛАГе, так появились фразы “полстраны сидело, полстраны охраняло” и цифра в 110 млн человек, прошедших через лагеря», — рассказывает Бровкина. В итоге выяснилось, что через ГУЛАГ за все годы сталинского режима прошли 20 млн человек и примерно 5 млн из них были политически репрессированы.

«Получилось такое искажение: вот тебе говорят — 110 млн, а по факту оказывается всего 5. Это такой своеобразный неправильный психологический ход, где настоящая цифра начинает казаться маленькой. Хотя на самом деле это очень много, и 670 тыс. человек расстрелянных — это тоже очень много», — рассказывает Бровкина.

Однако Костоглотов считает, что это вина общества, а не писателя. У людей есть запрос на историчность, но они его перекладывают на художественный опыт — и не зря словом 2023 года стала «аутентичность», потому что все хотят ее достигнуть, но постоянно утрачивают, размышляет историк. «Солженицын был точен не в цифрах, а в репрезентации ужаса, который он пережил как часть народа, поэтому после писатель часто и говорил от имени всего народа», — полагает историк.

«Архипелаг ГУЛАГ» откликнулся многим миллионам человек, а значит, книга была важна для них. Солженицына критикуют за «вранье», но важно понимать, что книга работает в другой плоскости, нежели исторической. «Появляется конфликт между наукообразным мышлением и чувственно-метафизическим», — заключает Костоглотов.

Историк Бровкина считает, что Нобелевские премии по литературе чаще всего дают по политическим причинам — это видно на примерах премий, выданных Бунину (в 1933 году), Пастернаку (в 1958 году). Костоглотов тоже считает, что Солженицын получил ее по политическим мотивам.

«Пастернака за “Доктора Живаго” обвиняли в ангажированности, при этом роман обладал большой художественной ценностью. У Солженицына же заслуга другая: книга стала одним из первых литературных свидетельств о репрессиях», — считает Костоглотов. По его мнению, на Западе роман восприняли как огромную критику и разоблачение советского строя, поэтому за границей книга максимально педалировалась, за что и была награждена.

Историк Бровкина считает, что о репрессиях нужно говорить через конкретные факты. Хотя, конечно, можно читать и литературу, но важно отдавать себе отчет в том, что это художественные образы. «Репрессии стоит обсуждать, потому что это сложная историческая тема. Однако следует доверять официальным каналам коммуникации, изучать монографии и архивы, а мнения отдельных блогеров или литераторов воспринимать критически», — рассказывает историк.

Репрессии, как и любые травмы, это масштабное историческое событие. Когда оно замалчивается государством, то вокруг него вырастает огромный пласт сплетен и слухов, и общество начинает воспринимать события гипертрофировано — Солженицын и стал одним из таких примеров.