В Госдуме хотят запретить романтизацию скулшутеров. Как это будет работать?

По мнению автора инициативы, руководителя комитета Госдумы по молодежной политике Артема Метелева, в первую очередь, нужно ограничить упоминание в СМИ и интернете информации о стрелках, в том числе подробностей их биографии, намерений и мотивов стрельбы. Метелев считает, что героизация нападавшего и «избыточное внимание к преступникам» — основные причины для стрельбы.

В своем докладе депутат рассуждает о том, что именно обсуждение причин, последствий и излишних подробностей личной жизни нападавшего приводит к «социальному заражению» — как по цепочке появляются подражатели и имитаторы и, как следствие, увеличивается количество подобных расстрелов.

Клинический психолог Сергей Ениколопов солидарен с автором законопроекта: по его словам, «любое сообщение заразно». Именно поэтому инициатива об ограничении распространения информации о нападавших в интернете правильная, считает Ениколопов. «Эффект Вертера никто не отменял», — отмечает эксперт в беседе с «Постньюс».

Вместе с этим в законодательстве уже есть подобный законопроект. Он касается распространения информации о террористической угрозе и половой неприкосновенности детей. По мнению депутата Метелева, теперь его нужно дополнить, чтобы в СМИ транслировались лишь сухие сводки: «Произошло то-то и точка».

Так, по мнению автора инициативы, скулшутеры поймут, что кроме ответственности по всей строгости закона, у них не будет никакой славы. Однако эксперт по безопасности, детский и подростковый психиатр Ольга Бочкова согласна с этой позицией лишь отчасти.

По ее словам, иногда при чтении статей о скулшутерах дети действительно «ищут для себя вариант решения проблемы и находят его таким искаженным способом». Но в то же время материалы о стрельбе помогают родителям увидеть ситуацию без прикрас, считает Бочкова. И именно огласка и широкий общественный резонанс не позволяют пройти мимо этой проблемы.

Согласно статистике, которую приводит депутат Метелев, 40% детей осознают, что они — жертвы буллинга (травли). Еще 15% признают, что они — агрессоры и только 4% обращаются к психологам. По словам Метелева, в последние годы драки и издевательства становятся более жестокими, из-за чего травля нередко бывает причиной скулшутинга.

Метелев считает, что с жертвами, агрессорами и их семьями необходимо проводить профилактические беседы, а также обязать руководство образовательных организаций сообщать в МВД о случаях травли, готовить преподавателей и психологов.

Однако Сергей Ениколопов объяснил, что масштабно проблему буллинга решить будет трудно, поскольку в школах попросту не хватит психологов. По его словам, в образовательных учреждениях учатся сразу три возрастные группы: младшие, средние и старшие классы. И специалист по работе с младшеклассниками не сможет работать с 16-летними, считает эксперт. «Просто по определению, он сюсюкается с семилетками», — говорит Ениколопов.

Ольга Бочкова, напротив, считает, что решить проблему реально. Во-первых, необходимо, оказывать экстренную помощь и поддержку тем, кто пострадал от буллинга. Во-вторых, нужно работать со взрослым коллективом — с родителями и учителями класса, в котором был выявлен этот эпизод.

Также эксперт считает, что профилактическая деятельность должна быть направлена на «здоровую коммуникацию внутри группы, просветительскую работу с родителями и внедрение в программы вузов специальных курсов, посвященных предотвращению насилия и травли».

Еще одна мера пресечения буллинга — борьба с травлей в интернете. Метелев предлагает выявлять, а затем блокировать контент, популяризирующий буллинг. Бочкова отмечает, что такие инструменты уже есть. Например, в большинстве соцсетей пользователи могут пожаловаться на нежелательный или оскорбительный контент. Однако Бочкова считает, что важно также проговаривать с детьми, родителями и учителями то, как правильно реагировать на травлю в сети.

Подводя итог по обоим законопроектам, психолог Ениколопов заключает: основная проблема в том, что вопросы психического здоровья в медицине финансируются по остаточному принципу.

Про запрет героизации преступников я согласен на 100%. К примеру, в случае с казанским стрелком, в соцсетях писали: «Какой красивый», «Какой лапочка, жаль, что злодей», «Он герой, пошел против системы». Нет, это никакой не бунт! Это истерия, которая приводит к смерти многих! Но другое дело, как всегда, как бороться с этой героизацией?

В каждой школе, в каждом здании обязательно нужен психолог. И нужно ставить детей на внутришкольный учет, которого сейчас нет. На него может поставить только прокуратура, а для этого минимум нос надо разбить. То есть контроль и бюрократия, которые сейчас распространены в школе, отчасти порождают то, что учителя упускают работу с детьми.

Определенно необходим инструктаж учителей, замки во всех кабинетах, чтобы класс можно было закрыть изнутри. На охране должны стоять явно не старушки-пенсионерки, а люди, которые смогут остановить школьника с оружием. Так скулшутинг можно победить только комплексными мерами, а не какими-то точечными ударами.

Запрещать что-то равно порождать больший интерес. Дети, которые хотят быть «не такими как все», найдут все, что их душе угодно, в том числе в интернете.

Сейчас учителя и родители часто не замечают проблемных детей, несмотря на показательные меры после происшествий (на примере казанского стрелка). Поэтому необходимо на ежегодной основе проводить тесты, сессии с психологом, чтоб выявлять «опасное поведение» у школьников в индивидуальном порядке.