Обостренные отношения с обыденной реальностью: как снимала Кира Муратова

В отечественном кинематографе, как и в литературе, принято наделять излишним символизмом как героев и их действия, так и окружающие предметы (все мы помним про то самое «чеховское ружье», которое обязательно должно выстрелить). Муратова же решительно отказалась от символизма и показывала в кадре предметы исключительно в том смысле, какой в них заложен изначально. Так банка с огурцами была просто банкой, а тикающие часы просто отмеряли время.

В ранних фильмах Муратова фиксировала советского человека в естественной для него среде обитания, поэтому ее картины полны знаков эпохи. Например, в первой ленте режиссера «Короткие встречи» (1967) один из главных героев имеет на тот момент моднейшую профессию геолога и носит обязательные атрибуты интеллигенции — бороду и клетчатую рубашку. Из подобных, на первый взгляд, незначительных деталей и складываются образы Муратовой.

Муратову принято считать писателем в мире кинематографа. Такое звание она подтверждала в каждом из фильмов и пыталась перепридумать и пересобрать язык, который будут использовать ее герои. Режиссер основывалась на французской новой волне и требовала от актеров, чтобы те разговаривали, как в жизни. Оттого в ее картинах так естественны корявые предложения, бесконечные повторы одних и тех же слов, навязчивая тавтология жестов и фраз, неуместность патетических высказываний и излишняя откровенность.

Так, в фильме «Второстепенные люди» (2001) необычные герои кричат посреди улицы до изнеможения: «Плохих людей убивать можно, деревья — нельзя! Плохих людей убивать можно, деревья — нельзя!». А в «Трех историях» (1997) разговор двух пожилых женщин сводится к повторению фраз: «Почему не берешь трубку?» и «Почему ты мне не звонишь?».

С каждым своим фильмом Муратова все больше уходила в гротеск, чтобы с помощью чрезмерных реакций карикатурных персонажей показать человеческие пороки и добродетели как в общественно-политическом контексте, так и вне. Персонажи Муратовой выглядят не как рядовые люди не только благодаря своим костюмам, но и мимике, которая зачастую напоминает клоунскую. Актеры не пытаются сдерживать эмоции: они гримасничают, кричат, громко напевают мелодии и всячески резонируют с обыденностью, при этом подчеркивая ее.

Поэтому неудивительно, что Муратова долгое время сотрудничала с комиками из телешоу «Маски-шоу»: Натальей Бузько, Георгием Делиевым и Жаном Даниэлем. Яркие и очень фактурные актеры отлично олицетворяли концепцию Муратовой: быть добрым нонконформистом, оригиналом и не вписываться в реальность.

В фильмах Муратовой деление на главных и второстепенных персонажей весьма условно. Если в более привычных картинах прохожие появляются в кадре, чтобы, к примеру, направить куда-то главного героя, то у Муратовой они могут полноправно захватить все внимание и начать рассказывать свою историю. Реплики таких пернсонажей можно сравнить со случайно подслушанным разговором на улице, после которого зритель останавливается, чтобы вникнуть в суть диалога. Зачастую это никак не связано с общим повествованием.

Муратовой чужды любые условности, поэтому не ждите плавного движения в повествовании. К примеру, в «Астеническим синдроме» (1989) поначалу сюжет разворачивается вокруг женщины, потерявшей мужа, но спустя приличное время повествование резко обрывается, начинаются титры. Оказывается, зрители смотрели фильм в фильме. Кажется, что каждый персонаж у Муратовой — главный или второстепенный — имеет полное право на рассказ своей личной истории, а зрителям приходится это терпеть. Ну, или покидать зал или выключать экраны.

Муратова — интертекстуальный режиссер, создававший свою собственную вселенную с характерными типажами и сюжетами, перетекающими друг в друга. Поэтому герои для ее картин тоже должны были быть под стать: яркими, узнаваемыми и гротескными. Таким идеалом для Муратовой стала Рената Литвинова со своим тщательно сконструированным образом женщины не от мира сего во всех смыслах.

Практически в любых других обстоятельствах Литвинова может выглядеть крайне неуместно и гротескно, вызывая удивление или раздражение. Однако именно этого эффекта и добивалась Муратова в своих картинах. К тому же, если держать в голове повторяющийся типаж, то получается, что героиня Литвиновой кочует из фильма к фильму, повторно отыгрывая или углубляя своего персонажа.