Морская нимфа в поисках смысла: рецензия на новый фильм Паоло Соррентино «Партенопа»

Италия, 1950 год. В семье богатых неаполитанцев рождается долгожданная дочь: роды проходят в бассейне, и ребенок, подобно греческой богине, появляется на свет из воды. Девочку нарекают Партенопой (Челесте Далла Порта) — в честь города и мифического персонажа. Невероятная красавица нравится буквально всем — от родственников до случайных прохожих.

Однако Партенопа вырастает немного не такой, как все: она становится чрезвычайно близка со своим братом, много размышляет и пытается разобраться в смысле жизни. В том числе для этого она поступает в университет на антрополога и пытается выстроить академическую карьеру. Но в жизни девушки, купающейся в лучах собственной красоты, все не так радужно. Ее горячо любимый брат совершает суицид, а родители не могут принять его смерть и обвиняют во всем Партенопу.

Если вы ожидаете классических торжественных монументальных мизансцен и крайне эстетских сцен от Соррентино, как это было в «Молодом папе», «Великой красоте» и «Молодости», то «Партенопа» вас не разочарует. Операторская камера медленно проносится над насыщенными пейзажами Италии, скользит по древним улочкам, заглядывает в потаенные места города и любуется молодостью прекрасной главной героини. При этом традиционно Соррентино не забывает дать контрастом и уродство, высмеять людские пороки, обнажив их.

С точки зрения эстетики кино не вызывает вопросов, они возникают со стороны смыслов, которые вкладывает режиссер. Соррентино выдвинул на передний план феминистский образ, скрестив в героине «смутный объект желания» с интеллектуальностью, философскими афоризмами и академической средой. Однако женский персонаж предстает, как и в других фильмах Соррентино, исключительно под «пристальным мужским взглядом», который отчаянно и с вожделением скользит по каждой части тела Партенопы.

Конечно, таким образом режиссер создает определенный контраст: героиня не идет по проторенной дорожке и отказывается эксплуатировать собственную внешность для достижения целей. Единственное, что ей дает ее красота, — это возможность насладиться молодостью и получить удовольствие от самой себя. Вместе с этим мы видим, как взгляд режиссера настырно объективирует героиню, показывая женщину неким другим существом, отличным от мужчины.

Подобное изображение женщины (пускай и отличной от других) через призму псевдофеминизма вперемежку с сексуализированной оптикой может оттолкнуть прогрессивную публику, но вместе с тем привлечь старых поклонников Соррентино, уже привыкших к подобной стилистике. К тому же режиссер не скатывается в одно лишь созерцание, а использует разный подтекст, например, становления и поиска собственной идентичности. Это очень удачно скрашивает утопическо-идеальную картинку местности, где даже на небе нет ни облачка.

Разнообразие также вносят крайне неоднозначные сцены (например, торжественное наблюдение за первой брачной ночью или аллюзии на инцест), комичные ситуации (американский писатель в исполнении Гари Олдмана филигранно падает вместе со стулом), метафоры об антропологии и своем внутреннем (огромный ребенок из воды и соли, что бы это не значило), аналогии между Неаполем и самой Партенопой.

По факту фильм в большей степени отдает дань старому кино в духе работ Бернардо Бертолуччи или Микеланджело Антониони, где скучающие, грустные, но очень красивые люди флегматично слоняются из кадра в кадр. В этом смысле Соррентино уже давно встал в один ряд с классиками итальянского кино.