Исчезли из Антверпена — но не из Cartier: тайная жизнь российских алмазов после санкций G7

Инвестиционный аналитик Юрий Медушенко рассказал «Постньюс», что Россия остается одной из ключевых стран мировой алмазной индустрии: на нее приходится более 60% доказанных запасов. Основные игроки — «Алроса» и De Beers, контролирующие около 60% мирового рынка.

При этом доля в денежном выражении снизилась на 28,6% из–за санкций и переориентации на более мелкие камни.

Эксперт отмечает, что ограничения против российских алмазов создают трудности для всей мировой цепочки — от африканских производителей до крупных трейдеров. Якутские месторождения славятся высоким качеством и большим процентом ювелирных алмазов, а участие России в Кимберлийском процессе дает ей влияние на глобальные правила торговли.

Профессор Финансового университета при правительстве РФ Александр Цыганов объяснил «Постньюс», что для российских алмазов и бриллиантов юрисдикция ОАЭ и богатые покупатели оттуда не первый год выступают важными клиентами.

Директор по стратегии ИК «Финам» Ярослав Кабаков сообщил «Постньюс», что за последние годы алмазно-бриллиантовый сектор России претерпел глубокие трансформации, но не утратил ключевых позиций на мировой сцене. При этом с 2021 по 2024 год наблюдалось среднегодовое снижение производства на 3,5–4,5%, что снова отражает спад спроса и давление со стороны санкций.

Эксперт уточняет, что до санкций Россия занимала 25–35% мирового рынка по объему добычи, а по стоимости уступала Ботсване — после ограничений видимая доля снизилась, но физические объемы добычи остаются высокими, а потоки переориентированы на Азию.

«Современное состояние алмазной отрасли России можно охарактеризовать как стрессовое, но устойчивое. Отрасль проходит период трансформации», — говорит Кабаков. Он объясняет, что наличие сильной сырьевой базы, опыта добычи и альтернативных рынков сбыта позволяет России сохранять одну из ведущих позиций в мировой алмазной индустрии.

Объясняем, как распределяются ключевые роли между Дубаем, Индией и Гонконгом.

После ухода России из Антверпена экспортные потоки сместились в ОАЭ и Индию. Сегодня Дубай стал крупнейшим мировым хабом: его доля в торговле алмазами превышает 30%. ОАЭ закупают российское сырье преимущественно через посредников, включая Армению.

Индия остается главным партнером: в Сурате ограняется около 90% всех алмазов мира. Именно туда поступают значительные объемы российских камней, которые после обработки экспортируются как индийская продукция в ОАЭ, Гонконг и другие центры. Проверить реальное происхождение алмаза технически почти невозможно — достаточно сертификата третьей лаборатории.

Гонконг же усилил позиции как транзитный узел: в 2024 году импорт российских камней туда вырос в 1,6 раза, до $752 млн. По словам аналитиков, через азиатские и ближневосточные центры проходит значительная часть бывших «антверпенских» объемов.

Рассмотрим, какие интересы преследуют ключевые участники процесса.

• Для «Алросы» — это способ сохранить валютную выручку;
• Для Дубая — возможность заработать на комиссионных и реэкспорте;
• Для Индии — политическая страховка и занятость для 1 млн огранщиков.

«На официальном уровне никто не говорит о “российских” камнях. Но внутри отрасли все знают, откуда они пришли», — рассказал «Постньюс» собеседник на условиях анонимности.

По словам экспертом, российская отрасль высококонцентрирована: добыча сосредоточена в Якутии и Архангельской области. Алмазно-бриллиантовый сектор дает около 0,6% экспорта и до 0,15% ВВП страны, при этом обеспечивает треть налоговых поступлений бюджета Якутии.

Медушенко объяснил, как мировая конъюнктура алмазного рынка оказывает прямое воздействие на российский сектор.

Рассмотрим ключевые тенденции и вызовы, с которыми сталкивается российский алмазный сектор.

По словам Кабакова, на фоне ограничений крупнейших премиальных рынков и правовых рисков, связанных с «перепрофилированием происхождения» камней, российские компании пересматривают капитальные вложения, оптимизируют издержки и временно сокращают добычу. Кабаков указал, что часть проектов была приостановлена, однако структурная адаптация позволила сохранить ключевые мощности.

Медушенко отметил риски замедления глобальной экономики и снижения спроса на luxury, а также исчерпания запасов действующих месторождений и необходимость освоения новых в сложных условиях.

Медушенко считает, что зависимость от импортных технологий и оборудования остается высокой, особенно в части высокотехнологичного оборудования.

Области зависимости:

• геологоразведка: программное обеспечение, авиационная геофизическая аппаратура;
• добыча: специализированные карьерные самосвалы, буровые установки, горно–обогатительное оборудование;
• сортировка и оценка: автоматические сортировочные машины, оборудование для рентгенолюминесцентной сепарации.

Отрасль также сталкивается со снижением мирового спроса на бриллианты и переключением внимания покупателей на цветные камни — сапфиры, рубины и изумруды, указал Цыганов.

Пока Россия обсуждает тарифы и сертификацию, мировая индустрия драгоценных камней уходит в новую эпоху — выращенные в лаборатории алмазы становятся не только дешевле, но и экологичнее. Они не зависят от санкций и уже начали вытеснять природные камни с рынка.

По данным экспертов, до четверти мелких синтетических алмазов в России обращается нелегально — чаще всего в сегменте обсыпки для ювелирных изделий.

Геммолог Ольга Меликян отмечает, что крупные бренды остаются в стороне от проблемы: премиум-украшения сертифицируются полностью — от центрального камня до металла. Однако в массовом сегменте синтетика стремительно вытесняет природные камни. Отличить подделку без лабораторных методов — спектроскопии или люминесцентного анализа — невозможно, а продавцы нередко стирают гравировку с номером сертификата.

По словам эксперта, отрасль переживает кризис: именно синтетические бриллианты спровоцировали падение цен на рынке. При этом украшения среднего и высокого класса продолжают расти в цене — медленно, но стабильно, опережая инфляцию.

«Решение не считать синтетические камни драгоценными может вернуть доверие к натуральным бриллиантам», — говорит Меликян.

Последние год–два наблюдается снижение цен на бриллианты на 10–20%, рассказал Цыганов. Но на более длительных периодах времени это уже не снижение, а устойчивый рост, прерывающийся на время и возобновляющийся снова и снова. По его словам, потребители в России могли и не заметить снижения цен на бриллианты, так как выросла цена на золото, без которого редко обходятся кольца и ожерелья с бриллиантами.

Юрист Александр Строкин добавил, что ввоз лабораторных алмазов в Россию почти не контролируется: они не требуют регистрации в Гохране и не входят в перечень стратегически важных товаров. Это делает их оборот проще, но снижает прозрачность рынка.

Сейчас синтетические камни не подлежат обязательной маркировке — исключение составляют только изделия из драгоценных металлов, где наносится код Data Matrix.

Сертификацией могут заниматься частные лаборатории, однако готовится законопроект, который закрепляет это право исключительно за государственными структурами.

Эксперты считают, что слабое место российской ювелирной отрасли — в непрозрачности. Неясные правила маркировки, отсутствие контроля происхождения и неурегулированный статус инвестиционных бриллиантов создают серые зоны.

Между тем, пока Москва сосредоточена на обороте и сертификации, мир делает ставку на технологии. Лабораторные алмазы становятся символом новой индустриальной волны — доступной, устойчивой и вне санкционных рамок. И вопрос уже не в том, будут ли они конкурировать с природными, а в том, успеет ли Россия на этот поезд.

Медушенко отмечает, что уже ведутся меры по импортозамещению:

• Локализация производства запчастей и техники: активная работа «Алросы» с российскими производителями (например, «Из–Картэкс» им. П.Г. Коробкова);
• Возобновление закупок: Минфин в 2024 году возобновил закупки алмазов у «Алроса» в госфонд для стабилизации рынка. Федеральным бюджетом на 2025–2027 годы предусмотрено до 154,5 млрд руб. на приобретение Гохраном драгоценных металлов и камней;
• Принцип price–over–volume: Россия поддерживает стратегию приоритета цены над объемом, что предполагает сокращение предложения для поддержания цен;
• Международное сотрудничество: в рамках БРИКС обсуждается создание структуры сотрудничества в алмазно–бриллиантовой отрасли для обеспечения алмазно–бриллиантовой отрасли;
• Пониженные ставки НДПИ: налог на добычу полезных ископаемых для отдельных месторождений, а также специальные инвестиционные вычеты;
• Программы поддержки отечественных огранщиков бриллиантов и ювелиров: через Минпромторг проходит субсидирование части затрат;
• Квотирование: в 2024 году правительством было введено квотирование добычи и продаж алмазов для стабилизации внутренних цен.

Рынок ждет постепенное восстановление за счет формирующегося дефицита натуральных камней и роста цен на фоне ограниченного предложения, заключил эксперт.

Если цены снова вырастут, кто получит прибыль — добытчики из Якутии или брокеры в Дубае?

Российский рынок алмазов пережил стресс, но не рухнул. Он просто стал невидимым.