Тысячи китайцев вышли на протесты против локдаунов, цензуры и властей. Главное

В прошедшие выходные по Китаю прокатилась серия протестов — на улицы городов вышли граждане, недовольные жесткой антиковидной политикой. Некоторые протестующие даже пошли на открытое столкновение с полицией, что невиданно смело для лояльного к власти китайского населения. Помимо отмены карантинов, граждане стали призывать к запрету онлайн-цензуры и свободе слова. Разбираемся, почему китайцы рискнули выйти на улицы и смогут ли протесты повлиять на политику Си Цзиньпина.

Первые мирные акции начались еще в пятницу 25 ноября. В последующие пару дней десятки протестов при участии тысяч человек вспыхнули в Пекине, Шанхае, Гуанчжоу, других городах и десятках университетов страны. Китайцы, уставшие от жестких карантинных правил, вышли на улицы со свечами, белыми листами и зажженными фонариками на телефонах.

Пустые белые листы стали главным символом мирного несогласия с цензурой и политикой нулевой терпимости к COVID. Некоторые лозунги были направлены непосредственно против председателя компартии Си Цзиньпина, который недавно избрался на третий срок подряд. «Белая бумага говорит все, что не можем сказать мы», — объяснил символ тихого протеста один из демонстрантов.

В Ухане, где и началась пандемия три года назад, сотни жителей сооружали баррикады из подручных средств и переворачивали палатки для ПЦР-тестирования. В Шанхае дошло даже до открытого столкновения с полицией. Однако вскоре протестующих все же разогнали.

Узнать больше подробней о прошедших событиях достаточно сложно, потому что китайские власти убирают любые сообщения об акциях протеста из местных соцсетей.

В ноябре в Китае ухудшилась эпидемиологическая обстановка, а в отдельных регионах были зафиксированы локальные вспышки коронавируса. К субботе в стране были выявлено более 40 тыс. новых случаев заболевания. В связи с этим власти ввели строгие локдауны и обязательное ПЦР-тестирование.

Некоторые зарубежные СМИ написали, что протесты начались после того, как в четверг (24 ноября) во время пожара в одном из жилых домов города Урумчи погибли десять человек. Местные жители считают, что погибшие не смогли покинуть здание из-за коронавирусных ограничений. На тот момент большая часть населения города сидела на 100-дневном карантине, самом длительном в стране. Власти опровергают эту информацию.

Другим триггером могла стать трагедия, случившаяся в сентябре, когда автобус, перевозивший заразившихся китайцев в карантинный центр Гуйчжоу, попал в аварию. В результате погибли 27 человек. Между тем недовольство политикой нулевой терпимости усиливалось слухами, которые распускали жители закрытых городов в соцсетях WeChat и Weibo. Пользователи рассказывали о самоубийствах запертых на карантин людей, задохнувшемся в квартире из-за утечки газа ребенке и смерти пожилых родственников, которым вовремя не оказали помощь.

Многие китайцы нашли способ обойти цензуру: пользователи сети публиковали изображения с белым квадратом, а также свои фотографии с чистыми листами бумаги и хештегом #whitepaperexercise. Однако в минувшее воскресенье хэштег заблокировали. В тот же день оживилось множество мертвых китайских аккаунтов в Twitter, которые стали массово постить спам, чтобы перекрыть новости о протестах.

Нынешняя волна протестов — самая крупная в материковом Китае со времен прихода к власти Си Цзиньпина десять лет назад. В стране уже давно запрещены любые проявления инакомыслия, а авторитет ее лидера считается непоколебимым. Поэтому методы борьбы с ковидом также были выбраны максимально жесткие и авторитарные.

Политика нулевой терпимости означала массовые локдауны, повальное тестирование и закрытие границ. Из-за нескольких новых больных власти могли закрыть на строгий карантин целый район, округ и даже город. Несовершеннолетних детей отвозили в карантинные центры даже без сопровождения родителей. Все это должно было продемонстрировать эффективность государственного аппарата и удержать контроль над населением.

Кроме того, стратегия нулевой терпимости удачно прикрыла проблемы в китайском здравоохранении: из-за недостатка медоборудования, коек и квалифицированных кадров больницы попросту не смогли бы принять на лечение всех заболевших граждан. Китай тратит на здравоохранение лишь 5% ВВП, что, например, вдвое ниже соседней Японии.

Поначалу ограничительные меры не вызывали явного возмущения у китайцев, более того — большинство граждан поддерживали принятые меры. Во многом это связано с устоявшейся идеологией коллективизма, когда индивидуальные свободы приносятся в жертву общему благу. Однако со временем градус недовольства начал расти. В апреле 26 млн шанхайцев оказались заперты в своих домах — люди не выдерживали и начинали просто кричать из окон.

Первоначальные успехи в борьбе с COVID сыграли на руку Си Цзиньпину и выгодно смотрелись на фоне Запада, где пандемия продолжала бушевать. Но когда весь мир научился жить с коронавирусом, Китай все равно продолжил свою драконовскую политику — не допустить новых вспышек стало приоритетной задачей властей. Тем самым Пекин загнал себя в угол: теперь смена курса правительства и переход к жизни с вирусом «будет рассматриваться только как политическое поражение».

Профессор политологии Ян Дали из Чикагского университета называет прошедшие акции протеста самым значительным событием со времен беспорядков в 1989 году, когда протесты закончились массовыми репрессиями. Такую же оценку дает российский китаевед Кирилл Котков: «Китай реально рискует получить площадь Тяньаньмэнь 2.0, но уже не в отдельно взятом городе, а в десятках городов».

Ян полагает, что власти вряд ли пойдут на уступки и полностью отменят политику нулевой терпимости. Вероятнее всего начнется преследование участников протестов с целью запугать остальных. Доцент кафедры политологии Йельского университета Дэн Маттингли убежден, что серия последних акций протеста не угрожает Си Цзиньпину: до тех пор, пока на его стороне будут элита и военные, «он не столкнется с каким-либо значительным риском для своей власти».