Апокалипсис Элема Климова: как устроен фильм «Иди и смотри»

В основу сценария фильма легла книга советского писателя Алеся Адамовича «Хатынская повесть». По сюжету деревенский мальчик Флера находит карабин, пулеметные ленты и каску и отправляется в лес к партизанам, но его не берут в отряд из-за юного возраста. Мальчик обижается и собирается обратно в деревню к семье, но оказывается, что нацисты уже начали карательную операцию и убили его родных. Подросток становится невольным участником зверств и расправы над мирными жителями.

Элем Климов сам прошел через ужасы войны и эвакуацию: он родился и вырос в Сталинграде, а когда немцы начали бомбить город, его семью отправили на Урал. «Тот, кто забывает свое прошлое, обречен пережить его снова», — так объяснял свое отношение к войне режиссер.

В 1986-м «Иди и смотри» признали лучшим фильмом года по результатам опроса журнала «Советский экран». Кинокритики, в том числе западные, тоже высоко оценили ленту, хотя и усмотрели в ней «пропагандистские» черты. В The Washington Post писали, что Климов перегнул с изображением нацистов и использовал штампы Политбюро СССР. Но при этом там же отметили силу повествования, сравнив впечатление от кино с работой Фрэнсиса Форда Копполы «Апокалипсис сегодня».

В Time Out критики писали, что Климову как никому другому удалось максимально подойти к цели — изобразить ужасы войны на экране. А в Chicago Sun-Times картину назвали «одним из самых опустошающих фильмов о войне».

В названии фильма лежит рефрен из Откровения Иоанна Богослова, (также известного как «Апокалипсис»). В шестой главе рассказывается о четырех всадниках: Чуме (на белом коне), Войне (на рыжем), Голоде (на вороном) и Смерти (на бледном). По сюжету всадники снимают печати с Книги жизни, обрекая мир на смерть. После снятия каждой из них звучит фраза: «Иди и смотри».

Отсылка к Апокалипсису легла не только в название, но и в общую канву фильма, где действия нацистов показаны настолько жутко, что напоминают настоящий конец света. Зритель начинает ощущать присутствие смерти чуть ли не на себе, испытывает катарсис, зарекаясь никогда не думать о войне.

При этом в фильме нет гипернатуралистичных кадров насилия. Наоборот, сцены видны в каком-то тумане, расплывчатости, без четкой фиксации. Все это напоминает бесконечный ночной кошмар, из которого нет выхода.

Из-за размытой картинки многое кажется нереальным: поле, по которому бежит главный герой, становится бесконечным и от того пугающим, а в советских партизанах начинают мерещиться фашисты. Зритель вместе с героем перестает понимать мир, в котором оказался. Мальчик, нацисты, партизаны, жители деревни и мы сами начинаем ходить по бесконечным кругам ада.

Во время съемок Климов провел своеобразный психологический эксперимент: он снимал сцены в хронологическом порядке на протяжение девяти месяцев, чтобы погрузить актеров в действия картины. То, как меняется внешность юного Флеры, результат в том числе тяжелых съемок.

Для достижения нужного эффекта Климов использовал минимум спецэффектов: в кадре — настоящие выстрелы, сцена с убийством коровы абсолютно реальная, а когда актеров массовки заперли в амбаре, который по сюжету сожгли нацисты, на съемочной площадке начали стрелять в воздух, чтобы люди испугались и по-настоящему запаниковали.

Еще один прием для вовлечения зрителя — съемка на уровне глаз. Это помогает смотреть на происходящее как бы глазами героя и, следовательно, еще сильнее ассоциировать себя с персонажем. При этом камера постоянно чередует «взгляд» Флеры с «взглядом» на мальчика — так мы улавливаем его реакцию на происходящие события, а заодно видим будто себя же в зеркале.

Мы постоянно слышим громкие звуки: жужжание мух, гудение самолета, свист трассирующей пули. А после того, как главный герой попадает под бомбежку, у него начинается звон в ушах из-за контузии. При этом кино практически лишено музыки, она играет лишь несколько раз.

Сцена с горящим домом сопровождается веселой немецкой композицией, что показывает, с какой легкостью нацисты совершают свои зверства. Другой раз музыка появляется в конце, когда отряд партизан уходит в лес под «Реквием» Моцарта. Казалось бы, произведение довольно заезженное, но в этой сцене оно приобретает совершенно ошеломляющий эффект — волосы встают дыбом, а внутри все замирает.

Ключевая сцена фильма — одна из последних — вошла в историю кино. Климов показывает все последствия войны на лице мальчика Флеры — мы видим глубокого старика с морщинами, седыми висками и с абсолютно пустым взглядом, в котором не осталось ничего живого.

Мальчик стреляет из винтовки в портрет Гитлера, валяющийся в грязи. Это единственный момент в фильме, где Флера пытается кому-то навредить. Подросток стреляет в фюрера, и следом на экране появляется хроника становления нацистского режима, но в обратном порядке. Флера продолжает стрелять, но, когда видит маленького Адольфа на руках матери, останавливается: он не может убить ребенка — в подростке осталось что-то человеческое, еще не уничтоженное агонией ужаса.

Эта сцена дает луч надежды в беспросветном мраке «Иди и смотри» и показывает, что убийство младенца так же ужасно, как и зверства нацистов (ведь ребенок не виновен и не причинил никому зла). Вывод на поверхности: не стоит уподобляться жестокости своих врагов.