«Показать врагов нашего времени»: почему в современной России до сих пор пишут доносы

Первые задокументированные свидетельства о доносах относятся к периоду Древней Руси. Но тогда они носили скорее бытовой характер. Согласно Русской Правде (первому сборнику законов, созданному во времена Ярослава Мудрого), за ложный донос об убийстве налагался штраф как на доносчика, так и на того, на кого донесли.

Как политический инструмент донос получает развитие после прихода монголо-татарского ига в XIII веке. В каждое княжество ханы шлют баскаков, которые собирают с князей налоги, а по желанию докладывают на неугодных. У «провинившегося» князя ханы могли отнять ярлык на княжение или даже казнить. Вскоре доносить друг на друга стали и сами князья для устранения соперников.

Обязанностью каждого подданного политический донос стал при царе Алексее Михайловиче в XVII веке. Испугавшись Соляного бунта, глава государства распорядился обновить свод законов — так появилось Соборное уложение 1649 года, по которому за любое недоносительство о преступлении против царя и власти грозила смертная казнь.

Когда к власти в XVIII веке пришел Петр Великий, по его инициативе появились три закона («О каком злом умысле против персоны Его величества или измене», «О возмущении или бунте», «О похищении казны»), за нарушение которых необходимо было доносить. За третий пункт взялись фискалы — штатные доносчики при царе, которые собирали информацию о коррупции. Рассмотрением доносов по первому и второму законам занимался лично Петр I. Сообщение о преступлении могло быть письменным (для грамотных подданных) и устным (для неграмотных).

Чтобы донести устно, нужно было крикнуть на людном базаре во всеуслышание «Караул!», а потом «Слово и дело государево» и ждать появления государственных людей. Показания о преступлении считались секретными, поэтому озвучивались лишь в Тайной канцелярии. За верный донос подданный получал премию, повышение в чине и реже — собственность преступника. За ложный донос наказывали. В то же время появляется указ о нарушении тайны исповеди во имя государственной безопасности.

В советское время от слова «донос» как царского наследия отказываются и заменяют его на «сигнал». Власти по-прежнему одобряют доносительство — особенно на контрреволюционеров. Советскому человеку внушают, что докладывать на начальника, подчиненного, друга или родственника не стыдный поступок, а героический.

В период оттепели в СССР заработали «товарищеские суды», куда направляли «сигналы» о нарушениях трудовой дисциплины, мелких хищениях и спекуляциях, пьянстве, дебошах и драках. Суд мог оштрафовать провинившегося либо направить дело в высшие инстанции. Таким образом, советские люди постоянно находились под надзором, а доносы стали частью обыденной жизни.

Спустя три десятка лет после развала СССР граждане все так же доносят друг на друга, только в другие инстанции. А за последний год количество таких «сигналов» существенно возросло. В первой половине 2022 года в Роскомнадзор поступило свыше 145 тыс. жалоб на нарушение российских законов, что на 25,5% больше по сравнению с прошлым годом. В свою очередь, Генпрокуратура отчиталась, что в 2022 году ведомство получило рекордные за последние 20 лет обращений — пять миллионов.

Большая часть поступивших сообщений связана с «противоправной информацией, в том числе фейками о проведении специальной военной операции на Украине». Так, в марте в московском метро задержали 40-летнего Юрия Самойлова. Один из пассажиров заметил у него в телефоне изображение, дискредитирующее российскую армию, после чего вызвал полицию. Правоохранители обнаружили на телефоне мужчины экстремистский материал — за это Самойлова арестовали на 14 суток.

Еще одна громкая история произошла в Нальчике. В декабре прошлого года в санатории Нальчика 70-летняя пенсионерка Ольга Слегина за ужином с другими отдыхающими сказала, что президент Украины Владимир Зеленский – «красивый молодой человек с хорошим чувством юмора, все раньше смеялись над его шутками». Через несколько дней на Слегину написали три заявления в полицию. Суд оштрафовал пенсионерку на 40 тыс. рублей по статье о дискредитации армии.

В последние несколько месяцев участились доносы на звезд. Обращения с просьбой проверить на предмет финансирования Вооруженных сил Украины поступали в отношении певицы Аллы Пугачевой, ее дочери Кристины Орбакайте, внука Никиты Преснякова и певца Валерия Меладзе.

По статье о дискредитации российской армии правоохранители проверяют после сигналов музыканта Семена Слепакова и певицу Монеточку (признаны иноагентами) и солистку группы «Ночные снайперы» Диану Арбенину. По аналогичной статье попросили проверить публичные высказывания об СВО заслуженного артиста России Данилы Козловского. А народную артистку Лию Ахеджакову вовсе просят признать иноагентом и возбудить в отношении нее несколько уголовных дел, в том числе за госизмену.

Другая волна доносов поступает на школьников и учителей. В сентябре прошлого года директор московской школы в Некрасовке сообщила в правоохранительные органы, что ученица пятого класса поставила на телефон аватарку с сине-желтыми цветами и пропускает «Разговоры о важном». В октябре в школу за девочкой приехала полиция, чтобы доставить ее на допрос в участок. Там же допросили ее мать. В итоге семью поставили на учет в комиссию по делам несовершеннолетних.

В марте 2022 года школьники в Пензе пожаловались на учительницу английского языка, которая во время урока высказала свою точку зрения о спецоперации. Ее речь записал на диктофон один из учащихся, после чего передал файл правоохранителям. За распространение фейков о российской армии женщину приговорили к пяти годам условно.

Инициатором большинства разбирательств в отношении популярных актеров, блогеров и музыкантов стал бывший оперативник и активист Виталий Бородин. Он возглавляет федеральный проект по безопасности и борьбе с коррупцией (ФПБК), созданный в 2017 году. По словам активиста, деятельность ФПБК распространяется на 53 региона. Цель проекта — «показать врагов нашего времени гражданам».

О результатах проделанной работы Бородин отчитывается в своем Telegram-канале. Мужчина также попросил не путать доносы с обращениями, потому что первые шлют сообщения анонимно, а вторые — открыто и публично. В 2021 году Бородин написал несколько заявлений в прокуратуру с жалобой на российские СМИ, после чего в их отношении организовали проверки, по результатам которых издания попали в реестр иноагентов.

За первый год спецоперации больше 700 жалоб написала некая россиянка К. Прошлой осенью с ней связалась антрополог Александра Архипова, на которую К. тоже пожаловать правоохранителям. В беседе с Архиповой женщина назвала себя «профессиональным неоплачиваемым доносчиком». К. якобы каждые два дня отслеживает материалы на всех площадках СМИ-иноагентов и отмечает там выступления россиян, проживающих в России, будь то школьный учитель или преподаватель вуза.

«Значение таких доносов, как мои, (...) сравнимо с эффектом от использования подводных лодок для уничтожения судов противника: число потопленных судов противника всегда было незначительно, но страх перед возможной атакой заставлял противника сокращать число рейсов», — рассуждает женщина.

Культура доносов вытекает из менталитета россиян, сформированного столетиями, считает социальный психолог Алексей Рощин. Вместо того, чтобы сказать о своей неприязни человеку лично, люди предпочитают избегать прямого конфликта и сразу обращаются к правоохранителям, говорит эксперт. При этом Рощин уверен, что основная причина сегодняшних доносов состоит не в желании насолить или извлечь выгоду, а выплеснуть накопившуюся агрессию.

С ним согласен психотерапевт Гурген Хачатурян. По мнению специалиста, люди любой ценой хотят доказать свою правоту и убедить в своей точке зрения других. «Если эта точка зрения не разделяется, это провоцирует возникновение злости и агрессии, — говорит Хачатурян. — В непростые кризисные времена, когда люди часто не соглашаются друг с другом, особенно важно настраивать коммуникацию. <...> учиться принимать людей с их точкой зрения, которая вам может казаться неправильной или не совпадать с вашей».

Российский историк Евгений Анисимов считает, что готовность донести — не национальная, а общечеловеческая черта, а грань между доносом и исполнением гражданского долга фактически «неуловима». «Но все-таки характерно, что доносы расцветают там, где существует режим всеобщей несвободы, который развивает политический донос, и где государство само поощряет эти доносы с помощью наград», — говорит Анисимов.