«Если меня уволят, я умру»: почему люди решаются на кодирование от алкоголизма

Так получилось, что все детство мои родители пили. Самое страшное воспоминание — мать с отцом про меня забывали и не кормили, и я уходил к бабушке поесть. Сейчас мать (отец умер в 2006 году) упрекает меня за алкоголизм, но я вспоминаю, как она была пьяна и не могла даже сварить пачку пельменей, а я плакал от голода и облизывал замороженные пельмени. Я говорю матери: “Помолчи, не тебе меня упрекать и учить”.

Я не знаю, в какой момент появилось ощущение, что я постоянно пью. Два года назад я расстался с девушкой, хотя при ней тоже пил, но она меня ругала и строила. Конечно, мне это не нравилось, но я чувствовал, что кому-то нужен. Но после расставания вся жизнь перевернулась — это время даже не хочется вспоминать. Каждое утро я просыпался, шел в алкомаркет, покупал коньяк, запивал пивом, а после шел спать к бабушке и ждал, пока она купит мне “чекушку”, а после снова пил. За это время я похудел на 25 кг.

В какой-то момент я понял, что веду существование клопа: прихожу домой, там никого нет — ни домашнего питомца, ни девушки, ни родственников. Хочется только одного — найти себя в шкалике. Сначала шкалик, потом бутылка водки, а после вызывал девушку легкого поведения, чтобы хотя бы она скрасила одиночество.

Я попытался вырваться из этого замкнутого круга и устроился на работу в школу (по образованию я географ). На время это помогло. Однажды я попросил директора школы проверить мои знания, хотел показать, как я умею отлично вести уроки. Но утром этого дня поймал себя на мыслях о бессмысленности своего существования и задумался о тяжелой обстановке в мире, а после решил: зачем мне вообще что-то кому-то доказывать? На меня так все это накатило, что я открыл бутылку водки и начал пить из горла. В итоге на урок я опоздал, меня опозорил директор и заставил писать докладную. А замдиректора дал мне 200 рублей со словами “иди опохмелись”.

После этого я вошел в какой-то раж и стал часто пить перед уроками. Мои коллеги начали регулярно чувствовать запах алкоголя, и меня вызвали к директору. Там разговор состоялся короткий и жесткий: либо меня выгонят из школы с указанием причины, либо я приношу справку о кодировании. Я понял: сейчас у меня в жизни хотя бы что-то есть — работа, дети, коллеги. Если меня уволят, я умру. И я пошел в клинику.

В клинике было страшно. Родители кодированными не были. Да и вообще не знал, работает ли это. Я выбрал срок на год.

Процесс длился несколько часов, я чувствовал как будто раскаленная медь идет по моим венам. Это не больно, не неприятно, но я чувствовал, как что-то важное течет по венам. А принесет ли мне это вред или пользу — зависит только от меня. Выйдя из клиники я понял, что изменился.

Кто-то верит в кодирование, кто-то нет. Но сейчас я благодарен директору, что он отправил меня в клинику. Да, возможно, я не почувствовал себя лучше и не решил своих проблем: я прихожу домой и мне нечего делать — я просто лежу и смотрю в потолок. Зато сейчас я смотрю на этот мир трезвым взглядом и хотя бы слышу пение птиц.

Алкоголизм, по определению Всемирной организации здравоохранения, это хроническое психологическое заболевание, которое приводит к патологической зависимости от спиртных напитков. Главврач наркологической клиники Алексей Казанцев в разговоре с «Постньюс» подчеркивает, что при борьбе с алкоголизмом, в первую очередь, нужно решать психологическую зависимость и выяснять причину тяги, а не бороться со следствием.

Казанцев рассказывает, что кодирование относится к различным типам внушения. Существует ряд терапий: эмоционально-стрессовая гипнотерапия Рожнова, гипно-стрессовая терапия Довженко, опосредованная терапия с использованием медикаментозных препаратов — «Торпедо» и «Эспераль».

Методики отличаются друг от друга типом внушения, но все они основаны на введении в подсознание пациента строгих словесных запретов, которые формируют стойкое негативное отношение к последующему употреблению алкоголя с возникновением серьезных расстройств здоровья, вплоть до смертельного исхода. Об этом перед процедурой предупреждают пациента, и он пишет расписку о согласии.

После пациенту выписывают рецепты с поддерживающим лечением, рекомендуют посещать врача психотерапевта или клинического психолога, родственников пациента отправляют на группы созависимых, рассказывает Казанцев. Далее человек должен наблюдаться у врача психиатра-нарколога, с возможной медикаментозной корректировкой настроения.

Казанцев объясняет, что кодирование помогает тем, кто в это верит. Пациент сам выбирает срок — три месяца, полгода, год и так далее. Однако даже срок в год нельзя назвать ремиссией с точки зрения наркологии — это слишком мало. Зачастую, когда заканчивается период кодирования, пациенты срываются, и это приводит к еще большим запоям.

Казанцев подчеркивает, что сама процедура кодирования не решает проблемы, а дает лишь кратковременную трезвость и позволяет восстановить здоровье или дать отдых родственникам. «Многие зависимые надеются на чудо: их подошьют, зашьют, внушат что-то и все проблемы решатся: они смогут ходить спокойно в алкомаркеты, бары и рестораны и никакой тяги больше не будет. Но это иллюзия», — рассказывает Казанцев.

Самое главное — это решить психологическую зависимость пациента, объясняет нарколог. Казанцев уточняет, что нужно выяснять причину, а не бороться со следствием.

«К сожалению, если зависимость сформирована, то человек опохмеляется, пьет запоями, либо у него постоянная форма пьянства, то он деградирует, у него ухудшается память, внешний вид. Поэтому необходимо обращаться к специалистам или начать с групп само- и взаимопомощи, работать с психологами и психотерапевтами», — подытоживает он.