Многополярный мир с благословения МВФ: ждет ли БРИКС светлое будущее?

Термин «БРИК» (BRIC) был придуман в 2001 году экономистом Джимом О'Нилом, работавшим тогда в Goldman Sachs Group Inc, чтобы привлечь внимание к высоким темпам экономического роста Бразилии, России, Индии и Китая. Эти страны были представлены под общей вывеской в качестве оптимистичного варианта для западных инвесторов на фоне рыночного пессимизма после террористических атак в США 11 сентября.

Вскоре сами государства БРИК взяли эту концепцию на вооружение: быстрый и почти синхронный рост подразумевал, что у них есть общие интересы и проблемы, и объединение векторов их развития могло усилить влияние этих стран на мировой арене. Первая встреча министров иностранных дел стран БРИК была организована Россией в кулуарах Генеральной Ассамблеи ООН в 2006 году. В 2009-м группа провела свой первый саммит БРИК, а год спустя к организации присоединился ЮАР (в англ. South Africa), что добавило букву «C» в аббревиатуру.

В таком виде объединение просуществовало до 2023 года. Идею расширения БРИКС высказал Китай в ходе совещания министров иностранных дел в мае 2022-го. К саммиту БРИКС, который спустя год прошел в ЮАР, заявки на вступление в объединение подали более 20 стран. Но в итоге приглашение получили лишь шесть государств: Аргентина, Египет, Иран, ОАЭ, Саудовская Аравия и Эфиопия. Несмотря на то, что новые власти Аргентины решили дать попятную в декабре 2023 года, пять из приглашенных государств официально стали членами БРИКС с 1 января 2024 года.

На текущем этапе совокупная статистика стран-участниц БРИКС выглядит очень многообещающе и действительно, по заветам Джима О’Нила, составляет конкуренцию странам «Большой семерки». В процентах от общемировых значений расширение географии позволило БРИКС опередить G7 в мировом ВВП по паритету покупательной способности (ППС) и достичь рекордных 35,7%. Согласно данным британской компании Acorn Macro Consulting, объединение БРИКС в 2023 году обеспечивает 31,5% мирового ВВП, в то время как доля G7 упала в мировой экономике до 30%.

С учетом присоединения новых стран еще до 2030 года БРИКС может выйти на 50% мирового ВВП. При этом форматы этих объединений структурно и идейно противоположны: G7 представляет собой страну-гегемона США и шесть стран, по сути, признающих главенство Штатов, а БРИКС построен на принципе взаимного равенства стран с собственными национальными интересами.

Всего пару десятилетий назад в глобальной торговле доминировали США и страны G7 — они продавали почти половину всех производившихся на планете товаров и услуг. Совокупная же доля будущих членов БРИКС в 1995 году составляла скромные 7,9%. Но теперь главным мировым продавцом стал Китай, а доля G7 сократилась и практически сравнилась с БРИКС.

Тем не менее доля влияния стран БРИКС в Международном валютном фонде, чья казна пополняется 190 странами пропорционально размеру их экономик, сравнительно маленькая. На страны G7 в фонде приходится 41,2%, в то время как БРИКС при всем своем росте имеет только 15,9%. Естественно, представители быстрорастущих экономик недовольны своим положением в МВФ, где приходится брать кредиты на условиях, прописанных США. Сейчас БРИКС пытается добиться более весомого положения в различных международных структурах. В том числе поэтому организация позиционирует себя как реформатора международных отношений.

В 2014 году саммит БРИКС в Форталезе учредил собственный аналог Всемирного банка реконструкции и развития — Новый банк развития (НБР) — и принял указ о создании Пула условных валютных резервов (ПУВР), который должен был стать альтернативой МВФ. Он призван гарантировать экстренную помощь странам БРИКС в случае возникновения проблем с ликвидностью их международных резервов.

ПУВР действует по системе МВФ и существует благодаря взносам своих основателей. Его объем — $100 млрд — разделен на доли между странами: 41% от Китая, по 18% от России, Бразилии и Индии и 5% от Южной Африки. При этом право голоса каждой страны соответствует весу ее финансового вклада, поэтому ни одна страна в отдельности не имеет права вето, как США в МВФ. В общей сложности за годы своей работы банк одобрил 98 проектов на $33,2 млрд в таких областях, как транспорт, водоснабжение, чистая энергетика, цифровая и социальная инфраструктура, а также городское строительство. Однако конкурировать с активными закредитованными $341,5 млрд Всемирного банка, увы, пока не приходится.

Сегодня институты БРИКС не могут в полной мере обеспечить кредитную независимость стран Глобального Юга от политического вмешательства США и их партнеров. Когда в декабре 2023 нынешний член БРИКС Эфиопия объявила о дефолте по обслуживанию своего долга, она добилась кредита от МВФ в размере $3,5 млрд. В марте 2024-го аналогичный кредит был одобрен Египту: аналитики МВФ проведут девальвацию валюты, отмену механизмов валютного контроля, сокращение социальных расходов для бедных слоев населения и прекращение бюджетного стимулирования для государственных компаний. Но почему в таких случаях страны не обращаются в ПУВР, если условия МВФ предполагают вмешательство в их внутреннюю политику?

Да, ПУВР может защитить национальные валюты от спекулятивных атак и, по аналогии с МВФ, предоставлять своим участникам кредиты для стабилизации торговых балансов. Но, как объяснил в разговоре с «Постньюс» Андрей Михайлишин, руководитель целевой группы BRICS Payments & Fintech рабочей группы «Финансовые сервисы» Делового совета БРИКС, созданный резерв призван защитить страны-участницы только от краткосрочных финансовых кризисов. «Существует мнение, что ПУВР был создан как альтернатива МВФ, — говорит эксперт. — Однако только 30% доступных средств распределяются по усмотрению управляющих Пулом, а 70% могут быть использованы только при наличии у занимающей страны помощи МВФ». Пул валютных резервов в этой системе дополняет западные финансовые институты. Согласовывая кредиты с МВФ, ПУВР повышает к себе доверие и действует в рамках международных финансовых норм.

Тем не менее деньги лишними не бывают, поэтому развивающиеся страны охотно выражают желание вступить в систему БРИКС, которая не ограничивает их уставом, предлагает политическую свободу и способна помочь в финансах, не отрывая их от мирового сообщества. Пока группа действует лишь как объединение, а не полноценная организация с постоянно действующим секретариатом и системой институтов. И в какой-то степени отсутствие жесткой институциональной структуры — преимущество БРИКС.

Руководитель магистерской программы СПбГУ «Исследования БРИКС» Виктор Хейфец в разговоре с «Постньюс» отметил, что БРИКС «окажется менее привлекательной группой для многих стран, если будет закреплен жестким регламентом». По мнению эксперта, сейчас БРИКС «ценят за гибкость и за максимально широкую открытость». «БРИКС говорит о несогласии с имеющейся западно-центричной моделью, необходимости сделать ее более представительной, отвечающей интересам всех стран мира, в том числе Глобального Юга, но не заявляет себя как альтернативу, где надо выбирать или-или», — напомнил Хейфец. Россия же не заявляет напрямую о глобальной политической альтернативе, но говорит о необходимости создания альтернатив в ряду институтов, где доминируют инструменты МВФ.

В БРИКС выделяется группа стран, для которых вопрос финансовых расчетов прямо связан с национальной безопасностью. Прежде всего, это Россия, против которой действует значительный объем финансовых и торговых санкций США и их союзников — именно она сегодня в наибольшей степени заинтересована в диверсификации мировых финансов. В числе заинтересованных сторон на долгосрочную перспективу также можно назвать Китай.

Декларация саммита 2023 года, как и более ранние документы БРИКС, избегала конфронтационных формулировок. В частности, идея расчетов в национальных валютах не предлагалась в противовес существующей системе мировых расчетов, а пункт об озабоченности санкциями не был акцентирован на противодействии им и тем более их обходе. Однако даже такие сдержанные формулировки отражали новые реалии международных отношений — в турбулентном мире следует подумать о контроле рисков и хотя бы рассмотреть возможность диверсификации финансовых расчетов.

Вопрос финансовой независимости БРИКС становится актуальным и на фоне возможной победы республиканского кандидата на президентских выборах в США. Такой сценарий вполне может привести к ужесточению политики Вашингтона в отношении Китая, а вместе с тем вероятна и политизация финансового сектора за счет введения санкций.

Несмотря на отличия в мотивации стран-членов БРИКС, сама задача развития системы расчетов внутри БРИКС и с третьими странами представляется для них в той или иной степени полезной. Вопрос в том, насколько устойчивой будет работа над новой финансовой инфраструктурой?

Проблема международных расчетов для России обострилась в начале 2022 года, когда многие крупные российские банки перестали проводить переводы в долларах и евро из-за западных санкций. Это привело к росту расчетов в дружественных валютах, таких как юань, рупия, дирхам и тенге.

Однако в начале 2024-го ситуация снова ухудшилась, так как некоторые банки Китая и Турции стали отказываться от проведения операций для российских клиентов из-за риска вторичных санкций. Кроме того, в июне 2024 года Евросоюз и Великобритания ввели санкции против Московской биржи и Национального клирингового центра, что еще больше осложнило международные платежи для России. В ответ на это российские власти предложили развивать любые способы расчетов, включая клиринговые системы и использование криптовалют.

В этом году Россия взялась за разработку новой расчетно-платежной инфраструктуры, которая позволит проводить платежи в национальных валютах, включая цифровые. Ранее заместитель министра финансов России Иван Чебесков сообщил, что готовится запуск платформы BRICS Bridge для расчетов в национальных валютах — в условиях санкций Запада спрос на создание инструментов для независимых расчетов между странами БРИКС стал крайне высок.

Руководитель целевой группы BRICS Payments & Fintech рабочей группы «Финансовые сервисы» Делового совета БРИКС Андрей Михайлишин считает, что оборот цифровых валют центральных банков (ЦВЦБ) не сможет значительно помочь в исключении доллара в торговых отношениях между странами БРИКС. В беседе с «Постньюс» эксперт напомнил, что страны СЭВ проходили этап торговли в национальных валютах с 1949 по 1964 годы, что привело к большим неликвидным остатках в разных номинальных валютах.

«Тогда в значительной степени эту проблему удалось решить через появления универсальной единицы расчетов — переводного рубля, — рассказал эксперт. — Поэтому необходимо думать о создании единицы расчетов стран БРИКС». Тем не менее Михайлишин подчеркнул, что цифровые национальные валют обеспечат более гибкие механизмы для международной торговли, позволяя странам устанавливать собственные правила и стандарты расчетов. «Но успех подхода будет зависеть от широкого принятия и интеграции ЦВЦБ в международные торговые практики, а также от готовности третьих стран в рамках новых финансовых систем», — считает эксперт.

Эксперт КГ «Полилог» и политконсультант Руслан Андреев в беседе с «Постньюс» заявил, что угроза встречных санкций для банков стран-участниц БРИКС при расчетах с Россией действительно «очень серьезно бьет по нашим партнерам». С этим уже столкнулись китайские и турецкие банки, запустив разговоры о внешнеторговом обороте с помощью бартера, обменивая «продукты на продукты». Тем не менее, по словам эксперта, российской экономике невыгодно полностью уходить на национальные платежи валютами. «Нашему центральному банку, естественно, выгоднее плавающий курс рубля, мы не отказываемся от доллара», — считает Андреев.

По его словам, укрепление рубля может привести к миллиардным потерям федерального бюджета в нефтегазовом секторе. Так, при крепком курсе валюты компании не смогут конкурировать с зарубежными игроками, так как они не смогут «задрать цены» в долларах. «То есть, если у нас был бы крепкий рубль, выгодный самому государству, то, возможно, платежи национальных валют были выгодны», — считает политконсультант. Он также напомнил, что цифровой рубль ничем не отличается от обычного — его потенциал заключается в том, чтобы позволить ЦБ отказаться «от посредников, от других банков и напрямую переводить средства».

Новый банк развития (НБР), созданный странами БРИКС в 2014 году, не рассматривает инвестирование в новые проекты в России, а старые остаются замороженными, поскольку сегодня организация действует в соответствии с международными ограничениями. «НБР подтверждает, что не рассматривает новые проекты в России и действует в соответствии с ограничениями на рынках финансов и международных капиталов, любые предположения об обратном – необоснованны», — заявила президент НБР Дилма Руссефф в по итогам встречи с Владимиром Путиным прошлым летом.

В рамках двусторонней встречи Путин обменялся любезностями с Руссефф, подчеркнув, что НБР «может сыграть заметную роль в развитии направлений совместной деятельности стран БРИКС». Глава НБР, согласившись, отметила, что Россия является важным партнером банка и НБР готов играть важную роль в становлении многополярного мира, однако изменения климата в отношениях между сторонами не последовало.

Экономики стран БРИКС все же достаточно тесно интегрированы в американоцентричные финансовые расчеты. Разрыв таких связей для большинства стран БРИКС будет болезненным. Банк развития БРИКС также использует расчеты в долларах США. Очевидно, что он будет избегать транзакций с лицами, которые находятся под блокирующими санкциями США, опасаясь вторичных санкций. Угроза их введения воспринимается в качестве риска и банками стран БРИКС.

«НБР старается быть “нормальным” институтом, который не связывается с вызывающими сложностями операциями», — пояснил в разговоре с «Постньюс» директор Центра исследования экономической политики экономического факультета МГУ Олег Буклемишев. «Дело не в техническом переводе денег через границу, это можно было бы решить. Речь идет об отчетах международного аудита, — говорит он. — Институт НБР изначально выстраивали в системе международного банка развития, и он не хочет подвергать риску свою репутацию из-за операций на $100 млн».

Как утверждает эксперт, интересы России не совпадают с возможностями НБР. Введение новых технических и экономических практик в инвестиционную политику БРИКС подразумевает наличие уже подтвержденных примеров на международном уровне. По словам экономиста, остальные участники НБР «не хотят подвергать банк рискам в существующих финансовых и юридических рамках», опираясь на «отработанные десятилетиями» конструкции МВФ.

Редактор Wenhua Zongheng International Марко Фернандес на полях дискуссионного клуба «Валдай» мечтал о «спасении» ряда стран из группы «долговых ловушек» МВФ, что могло бы стать, по его мнению, «исторической политической победой Глобального Юга» и «практической демонстрацией потенциала содружества БРИКС». Но для этого необходимо реорганизовать ПУВР и НБР, а вместе с этим «обсудить списание части долга Глобального Юга», что звучит достаточно заоблачно.

Этого опасается и Олег Буклемишев. Новый банк развития привлекателен для развивающихся экономик тем, что «ни за что дает легкие субсидированные деньги». «Я как представитель страны потенциального кредитора против беспредельного спонсирования чужих экономических проблем, — заявил Буклемишев. — России нельзя на это полагаться».