Ретродрама о нежеланных детях: чем впечатляет «Девушка с иглой» Магнуса фон Хорна?

Действие разворачивается в 1919 году в Копенгагене, еще не оправившемся от Первой мировой. Главная героиня Каролина (Виктория Кармен Сонн), ставшая вдовой, как и многие датские женщины, работает швеей на местном заводе и еле сводит концы с концами. Девушка вынужденно переезжает из съемного жилья в еще более скромное — обветшалую комнатушку без воды, где в полы въелся птичий помет.

Ко всему прочему, Каролина не может получить пособие из-за предполагаемой смерти мужа, ведь тот пропал без вести, а в списках погибших не значится. Впрочем, жизнь отчаявшейся девушки меняется в одночасье, когда миловидный начальник текстильной фабрики решает закрутить с ней служебный роман. После их первой близости, произошедшей в мрачном переулке промышленного города, Каролина беременеет. И только она успевает помечтать о нормальной жизни, как властная мать героя-любовника ставит крест на их будущем.

К несостоявшемуся неравному браку и нежеланной беременности прибавилось и возвращение мужа — оказалось, что он выжил, хоть и лишился привычной внешности (теперь ветеран выступает в маске в цирке уродов). Обстоятельства вынуждают женщину пойти на крайние меры и собственноручно сделать аборт с помощью большой иглы в общественной бане. К счастью (или все же несчастью), ее выручает Дагмар: она предлагает Каролине отдать ребенка ей, заплатив за это небольшую сумму денег. Овербай обещает пристроить малыша к более состоятельным родителям.

Экспозиция, которая занимает добрую половину картины, хоть и полунамеками, но обещает привести зрителя к самому мрачному из возможных исходов. Магнус фон Хорн, подобно своему коллеге (и, вероятно, ролевой модели) Ларсу фон Триеру, или и вовсе Михаэлю Ханеке, бескомпромиссно и неприкрыто исследует зло, не жалея на это сил и художественных средств. При этом никаких откровенных хоррор-тропов тут нет — как, впрочем, и свойственной эксплотейшн-жанру натуралистичности.

В «Девушке с иглой» пугает либо то, чего мы не видим (но о чем догадываемся), либо сцены, которые только предвосхищают инфернальность финальной трети. Например, одиноко кричащий на просторном диване малыш, находящийся под формальным присмотром покидающей его биологической матери и женщины, которую скоро приговорят к смертной казни. Режиссер презентует нам, как он говорит, «сказку для взрослых» — полную трагедии, хтони и социальной несправедливости.

Шведский автор дарит зрителям дегуманизированную до чертиков эстетскую ретродраму, в которой пазл ужаса складывается в том числе благодаря лаконичному индастриал-саунду (за него отвечала принцесса датского нойза Puce Mary). Аудиовизуальная стилистика фон Хорна вообще заслуживает отдельного внимания — его монохромный, запачканный, лишенный даже лучика света Копенгаген становится если не дополнительным персонажем, то как минимум идеальным фоном для развития истории.

Картина, рассказывающая о жестоком бизнесе по избавлению женщин от нежеланных детей, фокусируется на событиях прошлого, на самом деле обращая свой взгляд к настоящему. Магнус фон Хорн, определенное время проживший в Польше, скорее всего, рефлексирует на тему запрета абортов (в стране процедура разрешена при особых обстоятельствах, а медработникам, решившим провести ее якобы без веских причин, грозит тюрьма).

При этом весь экзистенциальный ужас, который переживает главная героиня, а вместе с ней и мы, в итоге не приводит к выводам в духе однозначных фем-манифестов (хоть в этом и нет ничего предосудительного). Детоубийца Дагмар Овербай, представ перед судом, не пытается оправдаться, а лишь в истеричной форме задает вопрос пришедшим матерям — не убийцы ли они сами?

Этот нисколько не оправдывающий ее шоустоппер не меняет сути, как и цельности авторского лейтмотива, но очевидно оставляет пищу для размышлений — насколько гуманными были действия матерей, отдавших младенцев неизвестной женщине (в надежде на то, что она может подарить им светлое будущее), с учетом нейтралитета Дании во времена Первой мировой войны.