«Вопрос принципа»: почему ЮАР не станет «арестовывать» Путина на саммите БРИКС

Теоретически наличие дипломатического иммунитета должно гарантировать лицу, что оно неприкосновенно и не может быть задержано и арестовано на территории того или иного государства. На деле же такого понятия не существует, говорит Алексей Маслов. Ведь в этом случае африканские власти страны должны пойти вразрез с международными правилами, которым должны следовать.

«Формально исключений быть не может, — рассуждает он. — Но в последнее время их полным-полно, и африканские власти могут просто взять и проигнорировать ордер МУС. Для этого, скорее всего, Претория договорится с целым рядом коллег по БРИКС, и тогда это, возможно, сработает».

Маслов подчеркивает, что у Путина может и должен быть статус неприкосновенности, поскольку сама по себе законность решения МУС подвергается сомнениям. «И выполнять сомнительные решения сейчас многим странам довольно проблематично. Более того, это разрушает гармонию во взаимодействии между странами», — говорит профессор.

Отвечая на вопрос, приедет ли Путин на саммит в Йоханнесбург, в Кремле заявили, что Россия принимать участие в мероприятии «будет на должном уровне». Маслов считает, что Москва рассматривает прибытие российского лидера в ЮАР как вопрос принципа. «К тому же Россия вместе с Китаем пытаются создать новое макрополитическое пространство, — сказал он. — И присутствие российского президента — так же, как и [председателя КНР] Си Цзиньпина, — важный момент».

Есть множество причин, по которым ЮАР может пренебречь ордером на «арест» Путина. Во многом потому, что Претория, находящаяся под юрисдикцией МУС, уже игнорировала его решение: в 2015 году страну благополучно посетил и покинул президент Судана Омар аль-Башир. Маслов считает, что это легко объяснить.

«ЮАР и многие страны Африки показывают, что они не являются колониями международного права — такая формулировка часто звучит, — объясняет эксперт. — Континент соблюдает подавляющее большинство международных законов и прав, но когда это делается в угоду европейским и западным интересам, Африка, памятуя о своем колониальном прошлом, пытается игнорировать такие решения».

Профессор поясняет, что речь идет об эпохе, когда азиатским и африканским странам могли приказать исполнять какие-либо решения. «Их “брали под козырек” в обмен на технологии или инвестиции, но эта эпоха прошла. И не случайна текущая ситуация с БРИКС, когда страны Африки, прежде всего ЮАР, пытаются обрести новую площадку для дискуссий, для взаимодействия вне западного пространства, в которое их втягивали. Это как раз показатель их самостоятельности в принятии своих решений», — подчеркивает он.

В марте этого года президент ЮАР Сирил Рамафоса объявил, что страна выходит из-под юрисдикции МУС. Однако позже его администрация опровергла это, заявив, что политик ошибся. Этот казус указывает на давление, которое испытывает глава государства и его окружение.

«Причем не столько внутреннее, сколько внешнее, — говорит Маслов. — Конечно, у США очень много рычагов для этого, есть и лоббистские структуры в ЮАР. Поэтому, конечно, происходящее — внутренняя борьба и отсутствие какой-то консолидации мнений. Но, честно говоря, Африка, находясь под таким жутким давлением, все-таки поступает вполне разумно, и четко намекает, что каких-либо мер против Путина предпринято не будет».

Тем не менее позиция ЮАР в отношении ордера на «арест» Путина не пройдет для страны бесследно. Не исключено, что после саммита отношения Африки и западных стран значительно ухудшатся. «Но у ЮАР и так довольно сложные отношения с Западом, и их текущий статус дает Претории не очень много, — подчеркивает профессор. — В то время как такие партнеры, как Китай, Россия, Бразилия, Индия, открывающие свои рынки, пожалуй, не менее интересны, чем группа западных стран».

Сейчас Маслов не может обозначить какой-либо курс в российско-африканских отношениях, поскольку это страны с разными интересами. «В целом Россия, конечно, сильно активизировала свое присутствие в Африке. Например, на северо-западе, где Москва готова инвестировать, строить АЭС и переобучать персонал, — говорит он. — По данным за прошлый год, товарооборот РФ с Африкой составил $18 млрд — это немного, но в сравнении с позапрошлым годом ($16 млрд) есть рост».

Профессор считает, что пока Россия не может соревноваться в этой области с тем же Китаем: за 2022 год товарооборот между Преторией и Пекином перевалил за $250 млрд. «Поэтому наша задача — предлагать какие-то новые смыслы, например, в области переподготовки специалистов и формирования каких-то глобальных трендов. Я думаю, что при прочих равных Россия в Африке действует очень осторожно и правильно», — резюмирует Маслов.

Вопреки современным тенденциям, когда каждое международное мероприятие ставит во главе угла обсуждение украинского конфликта, саммит БРИКС не сделает СВО главной темой встречи. Участники скорее заинтересованы в развитии экономического взаимодействия, в частности, в работе нового банка БРИКС, считает эксперт.

«Банк существует много лет, но испытывает целый ряд сложностей. Также на саммите речь может пойти о максимально широком взаимодействии в области кредитования, совместных логистических и инфраструктурных проектов, в том числе имеет место быть вопрос об упрощении перевозки товаров», — указывает Маслов.

Также государства могут затронуть тему финансового сотрудничества. «Как Китай предлагает активизировать внедрение своего электронного юаня для расчетов, так и у других стран есть свои интересы, — говорит профессор. — Еще на повестке может встать вопрос о воспитании молодежи, доступности образования и научном обмене».

Если не экономика и сотрудничество, то первоочередным вопросом на саммите может стать мировая политическая стабильность. «Вопрос не про Украину, а про то, что в мире идет целый ряд процессов: ситуация вокруг Тайваня, на Ближнем Востоке, множество негативных процессов внутри Африки, которые в целом начинают дестабилизировать мировую обстановку. Поэтому для БРИКС важно выработать консолидированную концепцию того, как себя вести», — резюмирует Маслов.